Без гроша в кармане. Среди факиров

Они оба чувствовали полный упадок сил от всех лишений и горестей, которые им пришлось претерпеть после их отъезда отсюда. Они изнемогали от усталости, их мучила сильная жажда, у них не было ни крова, где укрыться, ни стакана воды, чтоб утолить жажду. У молодой девушки, как существа более слабого, вскоре наступила реакция на все физические и особенно нравственные бедствия, которые обрушились на нее за последние три дня и три ночи. Она схватила брата за руку и повисла на ней, пробормотав:

– Я больше не могу… я чувствую, что упаду.

Мальчик призвал на помощь всю свою энергию, чтобы ободрить сестру, но сам испугался, видя, как она бледна. Они стояли все время на солнце, и его лучи могли в конце концов вызвать обморок. Патрик, ставший вдруг сильным, как мужчина, отнес свою сестру под большой банан, одна сторона которого почернела от огня. Передние ветви этого старого дерева далеко разрослись, образуя непроницаемые своды. Здесь молодая девушка, по крайней мере, не подвергалась никакой внешней опасности.

– Ободрись, Мэри, милая сестрица! – сказал Патрик как можно нежнее.

– Дай мне пить! Пожалуйста, дай мне пить!

Колодец, из которого доставали воду при помощи конного ворота, был завален развалинами дома и остатками его крыши; водоем был весь погребен под стенами обрушившегося дома. Там не было ни капли воды!

– Что делать? Боже мой, что делать? – рыдал растерявшийся мальчик, видя, что Мэри бледнеет, и слыша, как она хриплым голосом повторяет свою просьбу: «Пить, дай мне, пожалуйста, нить!»

Вдруг Патрик громко вскрикнул от радости и удивления. В нескольких шагах от себя он увидел странной формы кусты, когда-то посаженные здесь майором, ценившим эти интересные растения. Цветы, похожие на зонтик, не представляют собой ничего особенного, но листья действительно замечательны. Они не плоские, как у большей части растений, а закругляются, образуя впадину, и соединяются краями, представляя сохраняющую жидкость чашечку. Кроме того, эта чашечка опирается на имеющий спиралевидную форму черешок, помогающий ей поддерживать вертикальное положение: она снабжена сверху крышечкой, которая короткими, но гибкими стебельками прикреплена к жилкам, находящимся на верхней и средней частях листа. Чашечка, имеющая от 10 до 12 см высоты и три или четыре сантиметра в диаметре, всегда бывает полна свежей и прозрачной влаги, которую растение выделяет и которая не испаряется благодаря крышечке, так удачно помещенной здесь самой природой. Внутренность этого оригинального накопителя, который по размеру, пропорциям и прочим признакам напоминает большую фарфоровую немецкую трубку, окрашена в красивый голубой цвет. Патрик узнал растение Nepenthes, о свойствах которого ему рассказывал когда-то отец во время их беседы на темы естествознания. Он проворно оторвал черешок, взял хорошенький сосуд в руки и, приподняв крышку, поднес его к губам Мэри. Молодая девушка стала с жадностью пить и сразу почувствовала, что этот чудный напиток доставляет ей большое облегчение.

– Благодарю, братец, благодарю! Мне теперь гораздо лучше, – сказала она более твердым голосом. – Выпей и ты, тебе, верно, тоже очень тяжело.

Это были первые минуты отдыха, которые даровала им столь жестоко преследовавшая их судьба. В ту же минуту они услыхали ворчанье, потом радостный и оживленный лай.

– Это как будто голос Боба! – воскликнул Патрик.

Затем послышался быстрый топот, учащенное дыхание, и перед ними появился бульдог с четырехугольной головой, острыми ушами, усиленно махавший хвостом. Точно сумасшедший бросился он к детям, лизал их, прыгал, визжа от радости. Это доброе существо не захотело покидать развалины дома, побоище, где погибли знакомые ему животные, то место, где господа воспитывали его и берегли. Он умер бы там от голода и тоски, но знакомые голоса детей вывели его из бесчувственного состояния. Мэри обхватила его голову обеими руками и, рыдая, обнимала скромного товарища лучших дней, единственного и верного друга, оставшегося с ними в тяжелом несчастье.

Он один пережил катастрофу, которая рассеяла или уничтожила всё, что составляло их домашнюю обстановку, все, что касалось их счастливой домашней жизни. Боб, которого дети ласкали и голубили, серьезно уселся между своими господами, когда прошло радостное и сильное волнение первой минуты. Он уставился на них своими добрыми и нежными глазами, круглыми, как шарики лото, облизывал губы своим подвижным языком и как будто говорил:

«Ну, вот, мы опять все вместе… это прекрасно! Но хотя наши сердца и радуются, в желудках чувствуется пустота».