Без гроша в кармане. Среди факиров

– Да, милый братец! Мы попрощаемся с ней, когда нас оставят одних.

Когда печальная и задумчивая толпа оставила кладбище, дети опустились на колени. Они долго молились, примешивая к словам молитвы свои собственные нежные слова, с рыданиями выражая свою любовь, с плачем жалуясь на свое горе и умоляя Бога о милосердии. Они долго изливали свои чувства, веря, что дорогая умершая услышит их. Потом они встали, разбитые от усталости, дотронулись рукой до сырой земли и набожно перекрестились. Держась за руки, они покинули место упокоения своей матери и направились к себе домой. Сразу же после катастрофы многие друзья предлагали взять их в свои дома; их там ждали, им приготовили место вместе со своими детьми, им от души предлагали английское гостеприимство, столь искреннее и широкое. Но их шотландская гордость не хотела, не могла принять этого предложения. В них всегда поощряли чувство собственного достоинства; притом они давно уже сознавали свою бедность, которую из гордости старались скрыть от других; и теперь им казалось, что они унизили бы себя, приняв подобное предложение. Итак, они хотели обойтись без чужой помощи и отправиться на границу Индо-Британской империи, к своему единственному желанному покровителю, отцу, майору шотландского полка Гордона. Патрик сообщил сестре этот план накануне похорон, и молодая девушка согласилась без колебания.

Когда мать их была убита на международном базаре, они совсем забыли о малабарском кучере, который со своим экипажем, запряженным пони, втиснулся в ряд других экипажей. С тех пор прошло двое суток; теперь они вспомнили об этом в первый раз, и не без основания подумали, что он, должно быть, вернулся в коттедж. Хотя хорошенькая Гарденричская вилла была очень далеко, но они решили идти туда пешком. В Индии, как известно, европеец, который ходит пешком, презирается общественным мнением; но дети, поглощенные своим горем, мало думали о требованиях английской чопорности и о ее устарелом этикете. Они скоро вышли на Серкулар-Роуд, которая привела их на берег Хугли, на тот самый, где столько раз проезжал их экипаж вместе с той, которую они больше никогда не увидят! Они шагали по этой прекрасной дороге, террасами идущей по берегу реки, метров на 15 выше уровня воды, к которой можно спуститься по широким лестницам, так называемым ghats, последние ступени которых исчезают в воде. Расстроенные, возбужденные, не чувствуя усталости, дети молча шли под палящими, неумолимыми солнечными лучами, к великому удивлению туземцев, которые смотрели на этих прекрасных подростков и не могли себе объяснить, зачем им понадобилось идти по такой жаре и пыли. По мере того, как они шли, они начинали чувствовать некоторое успокоение при мысли о гостеприимном жилище, полном мирных воспоминаний из домашней жизни, о родном приюте, где разбитые тело и душа найдут маленький отдых. Умирая от жажды, мокрые от пота, они наконец подошли к большой, посыпанной песком аллее, ведущей в парк. Вдруг, при последнем повороте, откуда они должны были увидеть обвитый цветами фасад дома, они испустили восклицание удивления и отчаяния. Дом исчез! На месте его осталась только черная груда развалин с неприятным запахом гари. Обуглившиеся останки, камни, пепел, искривленные замки, – вот и все, что оставалось от гнездышка, где изобретательная нежность матери и страстная любовь отца лелеяли и хранили их детство. В этом несчастии были виноваты, очевидно, злые люди, которые не пощадили ничего: ни вещей, ни животных. В огромном птичнике из гальванизированного железа валялись в крови убитые птицы. В полусгоревших конюшнях лежали трупы растерзанных лошадей, изрубленных с каким-то диким ожесточением. Разорванные сбруи, разломанные, исковерканные экипажи были свалены в огромную кучу. Но Патрика и Мэри особенно потряс вид дома, или, лучше сказать, того, что осталось от дома. Что сталось со всеми воспоминаниями, с незаменимой памятью о прошлом? С большим портретом отца и матери, который был им тем более дорог, что они ее больше никогда не должны были увидеть? Где их фамильные драгоценности, ценные бумаги, разные вещицы, все эти прелестные безделушки, которые служат воспоминанием о разных периодах жизни и которые так приятно видеть на их старом месте? Все это погибло в пламени, а то немногое, что уцелело, было испорчено и изуродовано с ужасной изобретательностью и упорством. Туземные служители все исчезли. Даже Кэтти, верная служанка, покинула это горестное место, если только она не сделалась жертвой злодеев, фанатизм которых причинил это бедствие. Несмотря на свою житейскую неопытность, бедные дети не могли не признать везде следы тех, которые мстили за убийцу их матери. Да, индусы намеренно, и притом, можно сказать, с большим искусством, постарались уничтожить все-все, без исключения.

– О, злые, злые! – воскликнула глухим голосом Мэри, ангельская доброта которой не принимала этого варварства.

– Эти туземцы – дикие звери, и я отомщу всей их породе! – пробормотал Патрик, сжимая кулаки.