Без гроша в кармане. Среди факиров

Заключенный с трогательным спокойствием повиновался без слов, без жеста. Его провели по ряду длинных коридоров с толстыми сводами, потом он и его провожатые вошли в смежную с последним коридором комнату, представлявшую собой что-то вроде передней; там их ожидал тюремный охранник. Бессребреник прождал добрых четверть часа в обществе солдат, неподвижных, как молящиеся индусы. Наконец раздался резкий звонок, и охранник ввел его в залу, где-было только три человека: секретарь, адвокат и председатель суда, тот самый, который вынес страшный приговор над брамином Нариндрой. Капитан в сопровождении стражи приблизился, сел на высокий стул, стоявший против стола судьи и стал спокойно дожидаться своей участи.

– Будьте так добры сказать мне ваше имя! – сказал председатель с ледяным спокойствием.

– Я спросил бы вас в свою очередь, по какому праву вы допрашиваете меня и по какому праву меня арестовали. После этого я отвечу вам, снизойдя к судебным порядкам великой страны, но во всяком случае не ранее, чем выражу свой протест против насилия.

Этот гордый ответ, произнесенный твердым голосом, заставил поднять голову всех трех присутствующих, не привыкших видеть и слышать такого рода обвиняемых.

– Я – граф Жорж де Солиньяк, французский дворянин, более известный в Америке под именем капитана Пеннилесса, или Бессребреника. Я имею, или я «стою», как говорят в моем приемном отечестве, сто миллионов долларов. Мне 29 лет, и я приехал в Индию вместе с моей женой ради собственного удовольствия.

Противоположность между словами: Penniless – без гроша – и суммой в 100 миллионов долларов привела трех англичан в волнение, которое проявилось даже сквозь внешнее спокойствие. Кроме того, этот рассказ, кажется, пробудил в памяти судьи интересное воспоминание, потому что он прервал допрос или, лучше сказать, разделил заседание на два отделения.

– Так это вы тот самый эксцентричный джентльмен, которым так много занималась пресса Старого и Нового Света два года тому назад… У вас не было никаких средств к существованию… ни гроша… и вам пришла оригинальная мысль побиться об заклад, что вы совершите кругосветное путешествие без гроша в кармане. С одной стороны, вы ставили на вашу жизнь, с другой – в случае выигрыша вы должны были получить огромную сумму денег… Вы пустились в путь, не имея другой одежды, кроме газет, обвязанных вокруг тела, и таким образом заработали свое огромное состояние.

– И я надеюсь удвоить его в непродолжительном времени! – прервал судью Бессребреник. – Меня называют нефтяным королем, а королевский сан даже в промышленной сфере позволяет мне иметь, по моему мнению, по крайней мере миллиард франков!

– С чем вас и поздравляю! – сказал судья, которого, как истого англичанина, эксцентричные выходки интересовали не менее юридических проблем.

Потом, после этого странного вторжения в частную жизнь подсудимого, председатель прибавил, сделавшись вдруг холодным, как лед, и указывая на адвоката:

– Вот достопочтенный Адам Смит, ваш официальный защитник, который по закону должен присутствовать при вашем допросе и опыт которого сослужит вам службу.

Адвокат и обвиняемый обменялись церемонным поклоном, и председатель продолжал:

– Теперь к делу. Вот очень подробные бумаги, касающиеся вас.

– Это немыслимо! – воскликнул Бессребреник, крайне удивленный.

– Пожалуйста, не прерывайте меня. Судя по сведениям, содержащимся в этих бумагах, вас следует считать решительным врагом всякого авторитета, всякого учреждения, всякого подчинения законам…

– Отчего бы и не анархистом?

– Уже в Америке, – продолжал невозмутимо судья, – вы смущали общественное спокойствие, обращались к самым дурным инстинктам беспринципных людей, употребляли насилие против честных граждан, разоряли их собственность, волновали целые города… Потом, на Антильских островах, на Кубе, вы становились на сторону мятежников, принимали участие в борьбе партий, совершали чисто разбойничьи набеги.

– Это неправда! – воскликнул Бессребреник с негодованием. – Я помогал слабым, освобождал угнетенных, боролся с возмутительной тиранией… Я поступал по совести, как честный человек, и впредь в подобных обстоятельствах буду поступать так же. Впрочем, мы теперь находимся не на Антильских островах, не в Соединенных Штатах, и вы не имеете полномочия судить меня за дела, которые были совершены не в вашей стране.

– Я так и знал, что вы будете это говорить, – заметил судья с сардонической улыбкой. – Эти факты, которых вы не отрицаете, могут служить доказательством по аналогии при аргументации. Не довольствуясь тем, что вы возбуждали беспорядки в Америке и сражались вместе с бунтовщиками на Кубе, вы появляетесь в Индии, чтоб продолжить свою гнусную разрушительную миссию.

– Это неправда!

– Вы формально обвиняетесь в том, что поддерживаете сношения с афридиями, восставшими против Ее Величества Королевы, субсидируете их оружием, военными припасами, деньгами…

– Это гнусная клевета, против которой я протестую с негодованием!