«Спрячьте этот набросок в безопасное место, берегите его хорошенько и ни за что с ним не расставайтесь. От него зависят будущность и богатство наших детей».
– Как это все странно! – прошептала она. – Посмотрите, милые дети, что папа посылает нам.
Все трое, однако же, придали этому документу мало значения, несмотря на соблазнительное обещание. Они были проникнуты прекрасным чувством бескорыстия, часто живущим в сердцах у молодых, хороших и любящих друг друга существ, и охотно отдали бы состояние, вдесятеро больше обещанного, за одно только письмо от их дорогого отсутствующего родственника.
– Читай же, мама, читай! – вскричали дети с полными слез глазами и бьющимися сердцами.
Немного стесненным голосом, медленно, почти торжественно, мать начала чтение этого письма, которому суждено было так трагически повлиять на их судьбу.
«Шакдарский лагерь, 1 сентября 1897 г.
Милая жена, милые дети!
Вы никогда не задавали себе вопроса, почему мы так бедны и почему несправедливая судьба лишает нас тех материальных преимуществ, на которые дает нам право наше рождение. Вы даже никогда не касались этого тягостного предмета, и ваша деликатная и разумная любовь всячески старалась уберечь меня от бесплодных и бесполезных сожалений. Но тем не менее, как я страдал от того бедственного положения, в котором мы всегда находились, не имея других доходов, кроме тех, которые давала мне служба; как я страдал при мысли о несправедливости судьбы, несправедливости, которая уже 40 лет тяготеет над нашим семейством, омрачала мою молодость и грозила омрачить вашу! Сегодня, наконец, я впервые могу коснуться этой тяжелой темы, в то же время восклицая: “Мужайтесь, надейтесь, мои дорогие!” Теперь конец той блестящей с виду нищете, благодаря которой семья герцога Ричмондского должна была жить в коттедже, едва ли подходящем даже для одного из моих младших офицеров! О да, я много страдал как в детстве, так и в молодости, и мое положение ухудшалось еще тем, что я был сирота, предоставленный заботам чужих, наемных людей.