Без гроша в кармане. Среди факиров

Прежде всего джентльмену надо было добыть себе чего-нибудь поесть. Бессребреник направился прямо в салун и вошел с видом победителя, у которого все карманы набиты золотом. Содержатель салуна попался на удочку и с непривычной для янки предупредительностью, хотя и не трогаясь с места, осведомился:

– Эй, что вам надо?

Бессребреник отвечал просто:

– Не требуется ли вам повар, слуга, кухонный человек?

При этом предложении содержатель салуна даже привскочил и закричал:

– Мошенник!.. Собачий сын!.. Гад!.. А я-то принял его за честного человека…

– Что же бесчестного в том, что я прошу работы и хочу заработать на свое пропитание?

– Стало быть, ты, любезный, и повар, и слуга, и кухонный человек? Так вот что я тебе скажу. Едят здесь только консервы, стало быть, повар не нужен, прислуживаю я сам, а посуду слизывают, то есть «моют», бродячие собаки… Если хочешь, можешь опередить их: есть еще жирные тарелки…

При этих оскорбительных словах, сопровождаемых грубым жестом, Бессребреник захохотал и подошел к хозяину поближе, будто находя чрезвычайно забавной его шутку, но вдруг, изменив голос и манеру, крикнул, в упор глядя ему в глаза:

– Защищайся, свинья!

Янки был на голову выше джентльмена и атлетического сложения. Нимало не испугавшись грозного окрика, он стал в позицию, как для бокса, и проворчал:

– До прихода поезда еще десять минут. Жаль, что машинист и кочегар, мои кумовья, не увидят потехи! Вот бы позабавились!

Сильная пощечина не дала ему договорить, и он только крикнул:

– Ой!

За первой пощечиной последовала вторая. Атлет пробовал обороняться, но не попадал в своего противника; он же между тем продолжал то одной, то другой рукой хлестать янки по лицу, и тот, вконец растерявшись, взвыл от боли и запросил пощады.

Как раз в эту минуту подошел поезд и раздались свистки и звонки.

– Я мог бы убить тебя, – заговорил Бессребреник, – но ограничусь тем, что проучил. Другой раз не станешь оскорблять небогатых путешественников.

В ту же минуту он без церемонии снял попавшийся ему на глаза огромный окорок, подвешенный под потолок; сунул его под мышку и преспокойно вышел из салуна.

Хозяин пытался протестовать и вцепился в него. Бессребреник что было духу ударил его окороком по голове и, гордый своей победой, направился к остановившемуся поезду.

Глава XIX

Поезд состоял главным образом из товарных вагонов и имел лишь немногих пассажиров.

Не расставаясь со своей добычей, Бессребреник соскочил на рельсы, проскользнул под вагоны и скрылся.

Один из кондукторов, заметивший его и почуявший в нем безбилетника, с изумлением констатировал это внезапное исчезновение:

– Куда это он провалился?

Зазвонил колокол, засвистел свисток; локомотив, запасшись водой и углем, тронулся.

Кондуктор прыгнул на подножку, рассуждая: «Вероятно, мошенник спрятался где-нибудь в поезде. Ну, попадись же он мне!»

Меж тем Бессребреник, сидя верхом на буфере и плотно прижавшись к стенке вагона, крепко держал у самой груди свой окорок.

Через несколько минут, показавшихся ему бесконечными, поезд тронулся.

Бессребреник, не желавший и дальше оставаться на буфере, подождал, пока опустится ночь, и принялся за выполнение смелого и трудного маневра.

С многими предосторожностями, но, главное, с неподражаемой силой и ловкостью он покинул свой опасный пост и перебрался на подножку. Окорок ужасно затруднял движение, но расставаться с добычей ему не хотелось. Наконец, он додумался взять веревку, за которую ветчина была подвешена к потолку, в зубы, и так пробирался, как собака с добычей, на четвереньках по подножкам. Ему вспомнилась другая ветчина, – которую стащил для своего пропитания Снеговик, – и он с грустью проговорил:

– Бедняга Снеговик!

Без дальнейших приключений, несмотря на толчки и сотрясения, ему удалось пробраться мимо роскошных купе, где с комфортом ехали леди и джентльмены, к последнему вагону в поезде – тяжелому, крепко запертому со всех сторон товарному помещению.

Здесь царствовала полная темнота. Бессребреник таращил глаза, вглядывался, ощупывал и наконец нашел задвижку от двери.

Через несколько минут, показавшихся ему бесконечными, поезд тронулся

Продолжая держать ветчину в зубах, одной рукой схватившись за скобу, другой он пытался всунуть в желобок лезвие своего охотничьего ножа.

Двадцать раз он готов был потерять равновесие и свалиться под колеса, но двадцать раз, благодаря своей энергии, уже не раз помогавшей ему творить чудеса, он снова удерживался на краю бездны и продолжал свои усилия.

Наконец ему удалось отодвинуть дверь и проскользнуть в вагон, набитый почти доверху длинными, толстыми мешками. Бессребреник втиснулся между ними, устроившись довольно удобно. Он с наслаждением вытянулся и уснул под шум поезда, мчавшегося в Сан-Франциско. Сон, в котором он так нуждался, продолжался пятнадцать часов, и Бессребреник проснулся только к утру от страшного голода.