Беспокойные

– И ваши мамы – твоя родная мама – они были сестры?

– Что-то в этом роде. Очень близки.

– Ты с ней уже разговаривал? – спросил Майкл.

– Оставил сообщение, но она еще не перезванивала.

– Погоди, – сказал Роланд, – ты звонил маме?

– Я узнал ее телефон от Леона. Дяди Майкла.

– Может, номер не тот, – сказал Майкл. – Он ведь уже давний.

– Автоответчик был ее. Я узнал голос.

– Ну и пошла она, – сказал Роланд.

У Майкла отпала челюсть.

– Прошу прощения?

– Прости, я знаю, это твоя родная мама и всё такое, но если она не хочет с тобой разговаривать – ей же хуже. Я говорил: если позвонишь – пожалеешь.

– Ты говорил ему не звонить собственной матери?

Роланд пригладил волосы.

– Она не его мать.

– Она моя мать, – сказал Дэниэл.

– Она же тебя не растила. В смысле, я никогда не знал папу – ну и хрен бы с ним, понимаешь?

– Я тоже не знал папу, – сказал Майкл. – Но Деминь – в смысле, Дэниэл, – он же маму знал очень хорошо.

– Ладно, делай что хочешь, – ответил Роланд.

Майкл раскраснелся.

– Он и так делает что хочет.

– Ну, Кэй тоже моя мама, – сказал Дэниэл. Ему бы хотелось быть круче; ему бы хотелось наплевать и забыть. Но он был как Майкл – очевидный, прозрачный. Он спросил Майкла, не хочет ли тот присоединиться к ним в баре поблизости, а когда тот отказался, потому что завтра рано утром у него пары, Дэниэл почувствовал облегчение.

– Здорово было наконец увидеть тебя в деле, – сказал Майкл. – Серьезно, вы зажгли. Круче Maroon 5. – Уходя, он добавил: – Приятно познакомиться, Роланд.

– И мне, – ответил тот.

Когда Майкл скрылся за углом, Нейт и Хавьер расхохотались.

– Он сказал Maroon 5? – фыркнул Нейт. – Эй, Роланд, а ты у нас, значит, Адам Левин?

– Заткнись, Нейт, – сказал Дэниэл.

В Потсдаме ему никогда не нравились вечеринки – он всегда думал, что должен быть в месте покруче, поинтереснее, с друзьями покруче и поинтереснее. Теперь его вроде бы окружали крутые люди, и все-таки неуловимое ощущение удовлетворения – любви? – так и не возникло.

После концерта он пошел домой один, оставив Роланда в баре с его друзьями. С тех пор как Дэниэл доказал, что умеет играть, Нейт развернулся на сто восемьдесят – больше не забывал его имя, слушал, когда он говорил. Но Дэниэла не тянуло общаться с людьми, которые притворялись друзьями, только когда это выгодно в социальном плане, которые в упор не видели Майкла так же, как два месяца назад – его самого. С ними Дэниэл был подопечным благотворителя Роланда и парнем на заднем плане фотографии Хавьера, но Майкл – Майкл предан ему всегда.

Может, его мать занята, или уехала туда, где не ловят телефоны, или потеряла мобильник, или разбила и теперь покупала новый. Может, у него такой плохой китайский, что она его даже не узнала, – хоть он и назвал свое имя и два раза повторил телефонный номер. Может, его речь испортилась после долгого простоя – и слова, которые казались терпимыми для продавцов овощей и фруктов, на самом деле были тарабарщиной, неязыком, гортанным бредом. А может, она притворилась, что не поняла.

Он должен был знать. Он набрал код страны и номер. Мягкий щелчок и гудки, где-то далеко. Дэниэл мерил шагами гостиную Роланда и ждал, когда включится автоответчик.

Он услышал еще один щелчок.

– Алло? – сказала она. – Деминь?

– Алло? – сказал он на фучжоуском.

– Алло?

– Это я – Деминь.

– Привет, Деминь. Я рада, что ты перезвонил.

От ее голоса перехватило дыхание.

– Привет, мам.

– Это ты. Такой взрослый.

Теперь, когда он с ней разговаривал, он не знал, что сказать.

– У тебя всё хорошо? – спросила она.

– Хорошо. – Заготовленные обвинения застряли где-то в горле. Он опустился на диван, на стопку нестираного белья. Вот он сидит, беседует ни о чем с пропавшей матерью. – Я живу в Нью-Йорке, на Манхэттене, недалеко от места, где жили мы.

– Тебе теперь двадцать один. – Почему она шепчет? – Ты работаешь? Учишься?

– И то и другое. Учусь в университете. Работаю в ресторане. Еще играю на гитаре с другом, в группе.

– Ты всегда любил музыку.

– Как ты, мама? – Каждый раз, когда он произносил это слово, ему становилось страшно. Она передумает; повесит трубку.

Он достал носок, застрявший между подушками дивана, и бросил через комнату. Хотелось спросить, почему она не перезвонила, но не хотелось ее спугнуть.

– Хорошо. Живу в Фучжоу, в квартире рядом с парком Уэст-Лейк. Я замужем. У моего мужа своя текстильная фабрика. Я замдиректора языковой школы.

«Моя жизнь идеальна». Вот что она говорила. Дэниэл перешел на английский:

– С каких пор у тебя настолько хороший английский?

– Я практиковалась, – ответила по-английски она, и акцент у нее был такой сильный, что его это не убедило. Он перешел обратно на фучжоуский. – Откуда у тебя мой номер?

– Я разговаривал с Леоном.

– А.

– Он сказал, что не говорил с тобой семь лет.

– Да, уже давно. Раньше мы поддерживали контакт, но теперь это сложно. Работа, сам понимаешь.

Дэниэл прошел к окну, вернулся на диван.

– Я нашел Леона, потому что встречался с Вивиан. С помощью Майкла. Он нашел мой имейл, хотя это было непросто, потому что я уже не Деминь. Я Дэниэл Уилкинсон.

– Дэниэл Уилкинсон?