Берегини

– Будет хорошо, если новый драккар получится крепче старого. Пойдем со мной, покажешь, что не так.

Весь день они провели возле кораблей, осматривая обшивку, ощупывая крепления и проверяя оснастку. А вечером Эйвинд собрал своих хёвдингов и объявил им, что для постройки драккара понадобится много больших, крепких деревьев, и завтра же он вместе с молодым мастером отправится в лес, чтобы выбрать их. Еще десять воинов пойдут с ними, чтобы рубить деревья и раскалывать их на доски. А прочим конунг велел освободить в корабельном сарае место для постройки новой лодьи. И если места не хватит – раздвинуть стены сарая.

– Думаю, зря ты все это затеял, – сказал вождю многоопытный Сигурд. – Сам в деле мало что понимаешь и полагаешься на недоучку… Есть серебро – отправь во весне своих воинов в Готланд или Бирку и купи корабль!

– Отправлю, но за хорошим оружием и броней, – ответил ему Эйвинд. – И по осени поплывем на торги – нам понадобится зерно, ткани, меха и кожа, а еще рабы, чтобы было кому растить следующий урожай. Что до корабля, то лучше попытаться хоть что-нибудь сделать, чем сидеть всю зиму, сложа руки. Повезет – будет у нас новый драккар; не повезет – дерево везде пригодится. А мастерство, – конунг усмехнулся, – как и воинское умение, отточить можно только в деле. Или ты думаешь, что самый первый корабль нашим прадедам строили боги?

– Болтать ты точно мастер, – рассмеялся Сигурд хёвдинг. – Пожалуй, я пойду с тобой и посмотрю, чтобы ты ненароком не нарубил кривых елок вместо ясеней.

Узнав о том, что конунга в Рикхейме нет, Йорунн сперва даже обрадовалась: не зря же говорят, что в разлуке боль утихает, становится сначала былью, а потом и небылью… Но видно тот, кто так говорил, ничего не слыхал о настоящей любви. И дня не прошло, как в душе у ведуньи поселилась тоска. Пусть бы и не глядел, и слова ей не сказал, лишь бы хоть мельком увидеть его, полюбоваться издали, голос услышать…

Последний летний месяц выдался солнечным и теплым. Подружки, набрав полные корзины ягод, не спешили домой – садились отдыхать на поляне, снимали платки, переплетали косы и вели неторопливые беседы. Весна в стороне от всех шепталась о самом сокровенном с Арнфрид – младшая дочь Унн тоже недавно узнала, что станет матерью, и теперь они все время ходили вместе или с теми из жен, у кого уже были дети. Звали с собой и Фрейдис, но та всякий раз отвечала, что не хочет оставлять Йорунн одну. По правде говоря, ведунья и в кругу подруг казалась одинокой. Все думали, что Йорунн грустит из-за пропавшей волчицы, только не в меру ревнивой Хельге иногда чудилось, будто у этой печали была совсем иная причина. Хотя чтобы Йорунн так убивалась из-за Сакси… даже представить смешно!

– Что-то ты хмурая, словно туча осенняя, – Фрейдис потрепала молодую ведунью по щеке. – Того и гляди, мелкий дождик посыплет... Раньше ты такой не была, даже в самые трудные дни. А теперь еще немного – и станешь похожа на Ботхильд.

– На кого? – непонимающе глянула Йорунн. Сидевшие рядом девчонки переглянулись, принялись объяснять:

– Недалеко от Рикхейма, в доме, что стоит почти у самого леса, живет женщина по имени Ботхильд. У нее никого не осталось: болезнь забрала и мужа, и пятерых детей, потому душа ее очерствела и стала похожа на камень. Ботхильд все время одна, ни с кем не говорит, никого не привечает, и на праздниках ее давно не видали.

– Чем же она живет, если не выходит из дома? – спросила Йорунн.

– Поесть ей люди приносят, кто молока, кто хлеба, – ответила Фрейдис. – Не потому, что жалеют – у каждого здесь найдется, по кому тосковать. А потому, что Ботхильд была повитухой. Она лучше всех умела принять у женщины роды и могла чувствовать ребенка во чреве – здоров ли он, не увечен ли… Говорят, она даже могла узнать до рождения, кто появится, сын или дочь. Когда мы прибыли в Рикхейм, я отнесла ей подарки, но она не открыла дверь и не захотела со мной говорить.

Молодая ведунья задумалась.А потом сказала:

– Великая Мать благословила эту женщину щедрым даром. Ее умения нам пригодились бы весной, когда придет пора для Гудрун и Арнфрид. И кто знает, сколько еще жен осчастливят наши мужи… Если ты не против, Фрейдис, завтра я сама отнесу повитухе молоко и хлеб. Может быть, мне повезет перемолвиться с ней хоть словом.

Небольшой покосившийся домик казался нежилым. Но земля возле него была обихожена, на чисто прополотых грядках росла съедобная зелень. Йорунн осторожно подошла ближе, поставила на землю корзину и прислушалась. В доме было тихо.

– Дома ли хозяйка? – негромко позвала девушка. – Я поесть принесла, свежих лепешек и сыра. И немного рыбы, пойманной утром.

Ей никто не ответил. Только ветер прошелестел в кронах деревьев да весело пискнули пролетавшие мимо пичуги.

– Асбьерн ярл и его жена просили передать доброй хозяйке поклон, – как ни в чем не бывало продолжила Йорунн. – Только его в корзину не положишь, возле дверей не оставишь. Посижу да подожду, когда матушка Ботхильд проснется… или придет домой, если ушла. До вечера далеко, мне спешить некуда.