Берегини

– Мастеров нет, – ответил Эйрик. – Есть только подмастерье, Торгест. Его отец и братья делали славные корабли, но передать младшему в семье свое ремесло не успели. Правда, лодки он делает неплохие. Надежные, крепкие…

Эйвинд и Асбьерн отправились на берег, осмотрели несколько лодок, на которых в Рикхейме обычно ходили рыбачить. Взяли одну, самую длинную, похожую на маленький боевой корабль, посадили в нее еще пятерых воинов и проплыли на ней по фиорду. Эйрик не обманул: лодка была хорошая. Быстрая в спокойной воде и достаточно легкая, чтобы в бурю лететь по волнам, подобно птице.

– Позовите этого Торгеста, – сказал Эйвинд конунг по возвращении. – Думаю, пришло время ему самому стать мастером.

– Позвать можно, да вряд ли Торгест услышит, – ответил вождю Эйрик. – Он сейчас на верхних лугах и вернется, как все пастухи, только осенью.

Все же за подмастерьем послали и ближе к вечеру привели его в длинный дом. Торгест оказался веснушчатым пареньком, годами не старше Халльдора, высоким, нескладным и довольно робким. Когда Асбьерн похвалил его лодку, молодой пастух густо покраснел и стал теребить в руках веревку, подвязанную вместо пояса. А когда Эйвинд заговорил о драккаре, глаза паренька округлились от страха:

– Боевая лодья? – переспросил он, растерянно глядя то на одного вождя, то на другого. – Не по силам мне это. Лодка так, баловство… а чтоб строить драккар, нужен мастер, да не один, с помощниками!

– Кроме тебя, мастеров нет, – ответил ему Асбьерн. – А помощники будут. Вон их, целый хирд.

– Были бы живы отец и братья, – не унимался Торгест, – выстроили бы корабль всем на зависть… по-змеиному быстрый, по-тюленьи проворный. А про меня всегда говорили: младший в семье ни на что не годен, только рыбу ловить да коров пасти.

Эйвинд конунг нахмурился, услышав такие жалобы, и парнишка привычно втянул голову в плечи. Сейчас рассердится вождь и, как раньше отец, назовет малоумным да криворуким и с позором погонит прочь… Но Эйвинд подошел ближе и сказал так:

– Я тоже не думал, что когда-нибудь стану конунгом. Но вышло так, что мой старший брат погиб, а отец остался калекой. Кто-то должен был встать во главе, чтобы род не угас, чтобы люди не потеряли надежду вернуться домой. И чтобы не тревожились предки, глядящие вниз из небесных чертогов. Я был тогда младше тебя и ничуть не умнее. Даже слабее, беспомощнее…

Вождь надолго замолчал, и Торгест не выдержал, поднял голову:

– Как же ты смог? – прошептал он, снова мучительно краснея.

– У меня были славные предки, и я не хотел оскорбить их память. Это давало мне силы, – ответил Эйвинд. – Ступай домой, Торгест, подумай хорошенько. Тебе решать, кем зваться дальше – пастухом, рыбаком или, может быть, корабельным мастером.

Парнишка попятился, а потом живо шмыгнул за дверь. Асбьерн посмотрел ему вслед и покачал головой:

– Каждый сам строит свою судьбу. У кого-то это драккар, у кого-то дырявая лодка… Завтра он вернется к своим коровам.

Эйвинд ничего говорить не стал. Только вздохнул.

Глава 22

Каждый день женщины и девушки отправлялись за ягодами в лес, и Йорунн ходила вместе с ними. Все знали, почему – ведунья надеялась отыскать пропавшую Снежку. Йорунн нарочно бродила вдали от подружек, оглядывая лесные заросли, оборачиваясь на каждый шорох. Ей чудилось, что волчица где-то рядом, что она непременно выйдет к ней, если поблизости не будет людей и собак. Ведь чувствует серолапая, что подруга-человечица беспокоится о ней. Знала бы еще, как тосковал в одиночестве Вард – давно бы вернулась!

К вечеру корзина до краев наполнялась голубикой, а спину и ноги начинало ломить от усталости, и тогда Йорунн шла к небольшому озерцу, которое случайно отыскала, заплутав с непривычки в чужом лесу. Вода в нем была чистая, прозрачная и очень холодная, но это не пугало девушку. Каждый раз, приходя сюда, она скидывала одежду, спускалась в воду в укромном месте и окуналась несколько раз с головой. И каждый раз поражалась своим ощущениям: словно не только снаружи, но изнутри омывала ее озерная вода, приглушала боль, дарила новые силы.

А потом, сидя на берегу и слушая тихий плеск волн, Йорунн думала: что если уговорить Асбьерна поставить здесь домик, вроде того лесного укрывища, в котором она прожила семнадцать зим? Не так далеко от Рикхейма; кому помощь понадобится – не потеряются, придут, и все же вдали от людских глаз, от внимательных взглядов подруг и от равнодушного взора того, кто был дорог ей больше, чем все остальные. Быть может, в одиночестве станет легче. А там и Снежка вернется, и будут они жить, как жили раньше, до прихода северян. Наступит весна, конунг отправится на Мьолль… и больше никогда, никогда не вспомнит, как они целовались на празднике, как сияло священное пламя в ее глазах…

Йорунн плакала навзрыд – все равно здесь ее никто не видел и не слышал. А потом умывала лицо холодной водой, переплетала подсохшую косу и, подхватив корзину, спешила домой. И молила Великую Мать только об одном – чтобы не встретиться по дороге с Эйвиндом.