Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая

С чем смириться было нельзя – это с его не-любовью к кому-либо, кроме Хэфера. Супруг был мёртв, но ведь отец – нет! Однако же ни Ренэф, ни тем более Анирет, которой, может, лучше было бы и вовсе не рождаться, не значили для него даже половины того, что значил их с Каис наследник… А изменилось это лишь в последний год – в год, когда он потерял старшего сына и сумел, наконец, обратить взор к двум другим своим детям.

Ранить Секенэфа было по-своему больно, видеть его надломленным и потерянным – страшно. Но боль пробуждала и оживляла, и трансформация подчас была необходима. Боль открыла врата к новой жизни… которая теперь могла вот-вот рассыпаться в прах.

Потому что Богам было угодно, чтобы Хэфер Эмхет вернулся на Берег Живых. Вопреки всему возможному.

При этой мысли Амахисат невольно споткнулась, сбилась с шага. Секенэф успел подхватить её под локоть, перехватив свою корзину с подношениями другой рукой. И столько в его взгляде было самой простой, земной заботы, что на несколько мгновений сердце подвело её и чуть не подвёл разум. Безумный, глупый порыв охватил её – броситься к нему, признаться: «Да, это я, я убила твоего сына чужими руками. Только живи, живи дальше, прошу! Живи для нас!»

Но она знала, кем была. А та молодая вельможная дама, которая едва только вступила на путь царицы и бесконечно восхищалась своим Владыкой, которой и в голову бы не пришло навредить ему даже косвенно во имя сколь угодно высоких целей, давно уже сгинула.

Амахисат чуть улыбнулась и кивнула ему – всё хорошо.

Вместе они вошли в темноту древнего святилища, живую и ждущую. И здесь всякие мысли истаяли, уступив место ритуальной тишине в пространстве и в разуме. Рука об руку они обошли каменный зал – затеплили светильники и жаровню, разложили подношения, воскурили благовония, размыкавшие оковы разума. В пещерах было прохладно, но физические ощущения отступали всё дальше по мере того, как восприятие расслаивалось.

Свет, разгонявший первозданную тьму, был маяком для Божеств и духов, которым после великой трансформации непременно надлежало вернуться на землю, гармонично, согласно Закону. В эти ночи празднеств – и особенно в текущую, в самую первую и самую тёмную – весь рэмейский народ будет разжигать огни, помогая новому солнцу родиться и найти дорогу сквозь мрак небытия.

Из-под земли, как раз под центральным алтарём, били два источника – то самое хрупкое отражение священных вод, текущих на грани миров. Всякий ритуал отражал событие или явление подобно тому, как физическое тело повторяло структуру мира, в котором было рождено. И сакральное знание о том, что до́лжно совершить, о том, что ни один жест, ни одно слово не были случайны, позволяло делать немыслимое возможным, гармонично направлять энергии Мира, открывая для них благое русло. В этом и заключалась священная власть, злоупотребление которой могло привести к катастрофе – и уже приводило в прошлом.

Одной из древнейших рэмейских легенд, по-разному пересказываемой в разных уголках Обеих Земель, была легенда о Тамерской львице, разрушающей Силе солнца – воительнице Сахаэмит, обратной стороне всеблагой Золотой. Говорили, что когда-то земные народы решили пойти против Закона Амна и нарушить порядок вещей, что именно тогда изменился лик континента, а плодородные некогда земли стали песками Каэмит и Великая Река несколько раз меняла своё русло. Говорили ещё, что как раз тогда народы потеряли Любовь – понимание гармонии течения энергий, которые умели направлять, – и Любовь обернулась к ним своей разрушающей гранью.

Никто уже не помнил, что именно было совершено, и какие события вызвали ярость солнца. Но защитница Трона Владык, самая любимая из порождений Амна, едва не уничтожила все народы, когда бы не хитрость и мудрость Тхати. Не кровью земной, не кровью рэмеи и людей напоил её Господин Удачи, а красным пивом – ныне одним из излюбленных ритуальных напитков, заменивших настоящую кровь диких обрядов древности. В этой части легенды была отражена смена земных ритуалов.

В старейших священных текстах Звезда Богини, восходившая прежде солнечной ладьи Амна и знаменовавшая собой начало Разлива, не всегда была благостной. Некогда, на заре времён, задолго до зарождения традиции ритуалов умиротворения Богини, её восход знаменовал собой и разрушение. И потому никто из Владык Таур-Дуат не забывал, в чём заключалась его сакральная роль – не только напитать землю своей Силой, но и умиротворить стихии, направить их на процветание и защиту.

Когда-то это требовало жертв… И пусть ритуалы видоизменились, жертвы – той жертвы, о которой мало кто знал, – требовало это и теперь. Сила Ваэссира была велика и даровала множество чудес. Его жизнь была жизнью Обеих Земель, и не только фигурально.