Берег. Свернуть горы

— Мои поздравления, — Эдвард, присел рядом с Юлей на диван. — Если честно, я очень переживал за этот обед, но ты сделала сегодня мой день! Сестры в восторге от тебя. У них есть одно слабое место: они заядлые театралки. Тебе Роберт рассказал про их хобби?

— Нет, — Юля чуть отодвинулась от него, — это был чистой воды экспромт. Я пыталась вытянуть из него хоть какую-нибудь информацию, но тщетно.

— Вы были бесподобны и очень органичны, — похвалил Эдвард. — Твоя сцена с платком напомнила мне о моэмовском «Театре».

— Ты же в курсе, это одна из моих любимых книг, — улыбнулась Юля, — но, честно говоря, в тот момент я о ней не подумала. Видимо, сработало подсознание. Я была больше сосредоточена на тексте.

Эдвард поцеловал ей руку.

— Сегодня вы остаетесь здесь ночевать. Впереди ужин. Ты взяла с собой переодеться: нарядное платье или что-нибудь в этом духе?

— Нет, на торжественный ужин мы не рассчитывали, если честно, — Юля судорожно соображала, куда бы рвануть за платьем.

Эдвард внимательно посмотрел на нее.

— Я не знаю, как ты отнесешься к моему предложению, — он встал и протянул ей руку, — пойдем со мной.

Они прошли в конец коридора, и Эдвард открыл ключом последнюю дверь.

— Прошу, — с придыханием произнес он, пропуская ее вперед. — Комнату Элизабет я держу закрытой. Ты первая женщина, переступающая сей порог за многие годы. Только прислуге позволено поддерживать здесь чистоту.

Юля с трепетом в груди переступила порог и огляделась. На нее повеяло теплом и домашним уютом. Она подошла к полке, на которой были расставлены фотографии.

— Я хочу посмотреть ваш семейный архив. Можно? — повернулась она к Эдварду.

Уголки губ его дрогнули, и он достал альбом в кожаном переплете. Они сели на кровать и погрузились в историю семьи Фарреллов. Эдвард с жаром делился с Юлей тем, что вряд ли рассказывают посторонним людям. Она слушала и не перебивала. Ее забавляли фотографии Роберта в ползунках, шортах, на велосипеде, в обнимку с собакой, но изображения тридцатилетнего Эдварда притягивали ее взгляд как магнит.

— Джулия, — он захлопнул альбом, когда они дошли до последней страницы. — я не знаю, удобно ли просить тебя об этом, но можешь надеть сегодня к ужину одно из платьев Элизабет? Они все коллекционные. Я думаю, тебе что-нибудь понравится.

— Как к этому отнесутся другие члены семьи? — Юля меньше бы удивилась, предложи он ей сейчас руку и сердце.

— Не переживай, это я возьму на себя. Так ты согласна? — в его голосе слышалась надежда.

Разве могла она ему отказать?

— Хорошо. Я исполню твое желание.

Эдвард подошел к гардеробной и распахнул ее.

— Я оставлю тебя на некоторое время, — глаза его сияли. — Спасибо за то, что ты есть.

Эдвард вышел из комнаты.

Юля села на кровать и снова открыла альбом. Она искала страницу с фотографиями последнего дня рождения Элизабет.

— Прости меня, — обратилась Юля к ее изображению, — я заняла твое место в доме и в сердцах твоих мужчин. Но им очень одиноко. И я постараюсь стать для них тем, кем была ты. Сегодня передо мной непростая задача. Мне предстоит побыть тобой один вечер. А еще меня хотят скомпрометировать. Люди идут в театр и думают, что там игра. Нет, театра в жизни гораздо больше. И я исполню сегодня свою роль с блеском, чтобы получить единственное настоящее счастье — любовь твоего сына.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 6

Юля приняла душ, высушила волосы и вскоре уже стояла посреди гардеробной, перебирая бесчисленные наряды мамы Роберта. На Итон-сквер ее вещей, к счастью, не было. Возможно, оттого, что последний год жизни Элизабет провела здесь. Юля искала определенное платье. То, в котором мать ее избранника присутствовала на последнем в жизни дне рождения Эдварда. Странным образом, но Юля будто разбирала вещи близкой подруги.

По правую сторону висели платья, блузы и юбки, а по левую пальто, пара шуб из соболя и норки, куртки, плащи. На нижних полках по обе стороны была расставлена обувь.

— Вот ты где спряталось, — Юля сняла с вешалки платье из тончайшей розовой ткани, усыпанной стразами и слегка собранной в складку. Скинув полотенце, Юля натянула легкий, открытый сверху и длинный, расходящийся книзу, наряд. Она встала на цыпочки и глянула на себя в зеркало. Раздвоенные плечи, глубокое декольте и лиф красиво подчеркивали грудь. Юля взяла с обувной полки серебряные босоножки, состоящие из тонких ремешков, и повертела их в руках. Размер ноги у Лиз оказался тот же, что и у нее. Присев на небольшой табурет, обитый бордовой замшей, Юля обулась. Встав, она прошлась. Глубокий разрез по центру юбки при ходьбе открывал ее стройные ножки.