Белый олеандр

Пришел фокусник. Меня заворожили его красивые руки и округлые, текучие движения. Я не могла оторвать глаз от его пальцев, они были интереснее любых фокусов. Он прямо из воздуха взял букет бумажных цветов и с учтивым поклоном вручил мне. Я подумала, что такова и любовь — она берется ниоткуда, яркая и неправдоподобная. Как Рэй, который лепил меня пальцами, точно мягкий воск.

Рэй… Я старалась не думать о том, что он сбежал, бросив меня истекать кровью. Я знала, почему, когда приехала «Скорая», его там не было. Он чувствовал примерно то же, что я по отношению к Дейви, — что изуродовал мне жизнь. И не мог этого вынести. Он с самого начала не хотел, чтобы мы были вместе, создала все это я, своей волей. Рэй как будто знал с нашего первого прикосновения, к чему это приведет. Его глаза постоянно умоляли оставить его в покое… Хотелось увидеться хотя бы раз и сказать, что я его не виню.

Иногда я просыпалась с уверенностью, что он придет переодетый, и мы снова будем вместе. Он виделся мне в каждом незнакомом интерне, санитаре или посетителе в детской палате. Я никого не винила. Могла бы сразу понять, чем все кончится. Особенно после мамы и Барри…

Единственным невинным во всей истории был Дейви. Сначала я недоумевала, почему Старр его бросила: наверно, подумала, что одной легче скрыться, или со страху совершенно о нем забыла. Теперь я знала — Дейви не захотел сам. Отказался бросить меня раненую. Отказался! Предпочел остаться без матери и спасать меня, дожидаясь «Скорой». Зная Дейви, я не удивлялась. Вновь нахлынули волны стыда и раскаяния. В тот первый день, на крыльце, он и не подозревал, что я поломаю ему жизнь, как Старр сломала его макет. Я наступила на него, когда бежала на встречу с Рэем.

Мать прислала стихотворение «Моей Астрид, которая живет, несмотря ни на что». Из головы никак не шли несколько строчек:

Несмотря на страхи и угрозы,
Ошибки женщины не то, что — девочки:
Огнем на камне выжжены,
Они черта, а не ошибка…

Еще хуже, чем «а ведь я тебе говорила»!.. Я девочка, мне всего четырнадцать, для меня еще возможно спасение и искупление! Я могу начать новую жизнь и больше не грешить. Я смотрела волком, когда со мной заигрывал физиотерапевт, худощавый парень, добрый и красивый… Чтобы прогуляться туда-сюда по коридору, требовалось полдня. Меня перевели с демерола на таблетки перкодана.

Если бы мне было куда идти, отправили бы домой через две недели, а так я поправлялась на казенные деньги, пока не смогла ходить с палочкой и не зажили раны. Тогда нашли новую семью и отослали с месячным рецептом перкодана, мамиными письмами, книгами, деревянной шкатулкой и плакатом звериного помета, который подарил один несчастный мальчик.

Глава 10

Я попала в королевство небольших торговых комплексов и бульваров шириною с четверть мили, где высоченные перечные и амбровые деревья чередовались с карликовой порослью. Воздух в Ван-Найсе был плотнее, чем в Тухунге и Санленде. Впечатление складывалось вполне приличное, пока я не заметила вдали дом. Господи Иисусе, только не этот бирюзовый, с асфальтированным двором и сетчатым забором!

Соцработница припарковалась как раз напротив. Я смотрела во все глаза. Цвет тропической лагуны с открытки тридцатилетней давности, сифилитический кошмар Гогена. В этом месте как раз был просвет в ряду деревьев, и строение стояло голым и вызывающе уродливым.

Дверное стекло с пузырьками тоже было бирюзовым, а приемная мать оказалась широкой светловолосой женщиной с бездушным лицом и изумленным малышом на бедре. Из-за спины выглянул маленький мальчик и показал мне язык. Она бросила взгляд на мою металлическую больничную трость и сузила маленькие глаза.

— Вы не сказали, что она хромая.

Соцработница пожала плечами. Я была рада, что накачана перкоданом и не расплакалась.

Марвел Турлок провела нас через гостиную, в которой господствовал телевизор размером с Аризону. Ведущая ток-шоу распекала громадного бородатого мужика с татуировками. В моей новой комнате, бывшей прачечной, висели сине-зеленые полосатые занавески и стояла узкая раскладушка на колесиках, с вафельным покрывалом. Мальчик дергал мать за огромную рубаху и канючил, как будто играл на пиле.

В комнате с телевизором соцработница разложила на столе бумаги, готовясь обнажить перед бездушной женщиной обстоятельства моей жизни. Та велела мне пойти поиграть с Джастином на заднем дворе. Властный голос свидетельствовал, что командовать девочками ей не впервой.

Горячий от солнца асфальт усеивали игрушки в количестве, достаточном для детского сада. Из песочницы прыгнул в кусты кот. Я не пошевелилась. Джастин с шумом катался вокруг на трехколесном велике, через каждый круг или два врезаясь в игрушечный домик. Хоть бы ему захотелось испечь песочные куличики! М-м-м…