Белый клык

So were his brothers and sisters.	И такими же были его братья и сестры.
It was to be expected.	Этого и следовало ожидать.
He was a carnivorous animal. He came of a breed of meat-killers and meat-eaters. His father and mother lived wholly upon meat.	Ведь он был хищником и происходил из рода хищников, питавшихся мясом.
The milk he had sucked with his first flickering life, was milk transformed directly from meat, and now, at a month old, when his eyes had been open for but a week, he was beginning himself to eat meat-meat half-digested by the she-wolf and disgorged for the five growing cubs that already made too great demand upon her breast.	Молоко, которое он сосал с первого же дня своей едва теплившейся жизни, вырабатывалось из мяса; и теперь, когда ему исполнился месяц и глаза его уже целую неделю были открыты, он тоже начал есть мясо, наполовину пережеванное волчицей для ее пяти подросших детенышей, которым теперь не хватало молока.
But he was, further, the fiercest of the litter.	С каждым днем серый волчонок становился все злее и злее.
He could make a louder rasping growl than any of them. His tiny rages were much more terrible than theirs.	Рычание получалось у него более хриплым и громким, чем у братьев и сестер, припадки щенячьей ярости были страшнее.
It was he that first learned the trick of rolling a fellow-cub over with a cunning paw-stroke.	Он первый научился ловким ударом лапы опрокидывать их навзничь.
And it was he that first gripped another cub by the ear and pulled and tugged and growled through jaws tight-clenched.	И он же первый схватил другого волчонка за ухо и принялся теребить и таскать его из стороны в сторону, яростно рыча сквозь стиснутые челюсти.
And certainly it was he that caused the mother the most trouble in keeping her litter from the mouth of the cave.	И уж конечно, он больше всех других волчат причинял беспокойство матери, старавшейся отогнать свой выводок от выхода из пещеры.
The fascination of the light for the grey cub increased from day to day.	Свет с каждым днем все сильнее и сильнее манил к себе серого волчонка.
He was perpetually departing on yard-long adventures toward the cave's entrance, and as perpetually being driven back.	Он поминутно пускался в странствования по пещере, стремясь к выходу из нее, и так же поминутно его оттаскивали назад.
Only he did not know it for an entrance.	Правда, он не знал, что это был выход.
He did not know anything about entrances-passages whereby one goes from one place to another place.	Он не подозревал о существовании разных входов и выходов, которые ведут из одного места в другое.
He did not know any other place, much less of a way to get there.	Он вообще не имел понятия о существовании других мест, а о способах добраться туда и подавно.
So to him the entrance of the cave was a wall-a wall of light.	Поэтому выход из пещеры казался ему стеной -стеной света.
As the sun was to the outside dweller, this wall was to him the sun of his world.	Чем солнце было для живущих на воле, тем для него была эта стена -- солнцем его мира.
It attracted him as a candle attracts a moth.	Она притягивала его к себе, как огонь притягивает бабочку.
He was always striving to attain it.	Он беспрестанно стремился добраться туда.