Белый клык

The streets were crowded with perils-waggons, carts, automobiles; great, straining horses pulling huge trucks; and monstrous cable and electric cars hooting and clanging through the midst, screeching their insistent menace after the manner of the lynxes he had known in the northern woods.	Улицы были полны всякого рода опасностей -колясок, карет, автомобилей, рослых лошадей, впряженных в огромные фургоны, -- а среди них двигались страшные трамваи, непрестанно грозя Белому Клыку пронзительным звоном и дребезгом, напоминавшим визг рыси, с которой ему приходилось встречаться в северных лесах.
All this was the manifestation of power.	Все вокруг говорило о могуществе.
Through it all, behind it all, was man, governing and controlling, expressing himself, as of old, by his mastery over matter.	За всем этим чувствовалось присутствие властного человека, утвердившего свое господство над миром вещей.
It was colossal, stunning.	Белый Клык был ошеломлен и подавлен этим зрелищем.
White Fang was awed. Fear sat upon him.	Ему стало страшно.
As in his cubhood he had been made to feel his smallness and puniness on the day he first came in from the Wild to the village of Grey Beaver, so now, in his full-grown stature and pride of strength, he was made to feel small and puny.	Сознание собственного ничтожества охватило гордую, полную сил собаку, как будто она снова превратилась в щенка, прибежавшего из Северной глуши к поселку Серого Бобра.
And there were so many gods!	А сколько богов здесь было!
He was made dizzy by the swarming of them.	От них у Белого Клыка рябило в глазах.
The thunder of the streets smote upon his ears. He was bewildered by the tremendous and endless rush and movement of things.	Уличный грохот оглушал его, он терялся от непрерывного потока и мелькания вещей.
As never before, he felt his dependence on the love-master, close at whose heels he followed, no matter what happened never losing sight of him.	Он чувствовал, как никогда, свою зависимость от хозяина и шел за ним по пятам, стараясь не упускать его из виду.
But White Fang was to have no more than a nightmare vision of the city-an experience that was like a bad dream, unreal and terrible, that haunted him for long after in his dreams.	Г ород пронесся кошмаром, но воспоминание о нем долгое время преследовало Белого Клыка во сне.
He was put into a baggage-car by the master, chained in a corner in the midst of heaped trunks and valises.	В тот же день хозяин посадил его на цепь в угол багажного вагона, среди груды чемоданов и сундуков.
Here a squat and brawny god held sway, with much noise, hurling trunks and boxes about, dragging them in through the door and tossing them into the piles, or flinging them out of the door, smashing and crashing, to other gods who awaited them.	Здесь всем распоряжался коренастый, очень сильный бог, который с грохотом двигал сундуки и чемоданы, втаскивал их в вагон, громоздил один на другой или же швырял за дверь, где их подхватывали другие боги.
And here, in this inferno of luggage, was White Fang deserted by the master. Or at least White Fang thought he was deserted, until he smelled out the master's canvas clothes-bags alongside of him, and proceeded to mount guard over them.	И здесь, в этом кромешном аду, хозяин покинул Белого Клыка, -- по крайней мере Белый Клык считал себя покинутым до тех пор, пока не учуял рядом с собой хозяйских вещей и, учуяв, стал на стражу около них.
"'Bout time you come," growled the god of the car, an hour later, when Weedon Scott appeared at the door. "That dog of yourn won't let me lay a finger on your stuff."	-- Вовремя пожаловали, -- проворчал коренастый бог, когда часом позже в дверях появился Уидон Скотт. -- Эта собака дотронуться мне не дала до ваших чемоданов.