Белые зубы

Встреча собратьев по уму. Маркус поднял голову и увидел высокого молодого парня с лицом Миллата, только жестче и отчего-то моложе. Глаза у него были не такие фиалковые, по крайней мере, не такие неистово фиалковые, как у брата. Волосы, довольно длинные и падающие на глаза, подстрижены как у всех английских школьников. Правда, выглядели они гораздо более пышными и здоровыми. В одежде Маркус не разбирался, но обратил внимание, что Маджид был одет во все белое и, судя по виду, сделанное из хорошего материала, качественного и мягкого. Красивый парень, даже Маркус это заметил. Ему не хватало байронического обаяния своего брата, но он выигрывал в благородстве, которое сказывалось в более четкой и изысканной линии подбородка. Но искать в братьях различия – что блох ловить: они видны только потому, что столь разительно сходство. От сломанных носов до больших неуклюжих ног они были близняшками. Маркус из-за этого даже немного расстроился. Но если отбросить внешние покровы, то, думал Маркус, сразу ясно, на кого на самом деле похож этот парень. Разве Маджид не отыскал его среди множества лиц? Разве они не узнали друг друга на глубинном, фундаментальном уровне? Не как города-побратимы, не как две половинки случайно раздвоившегося яйца – они были одинаковы, как стороны равенства: логически, неизбежно, коренным образом. Маркус, как заправский рационалист, на некоторое время позабыл свой рационализм и всецело отдался восхищению чудом. Эта интуитивная встреча у выхода номер 32 (Маджид перешел платформу и направился прямо к нему), этот безошибочный выбор друг друга среди великого множества лиц, не меньше пяти сотен, – разве могло это быть случайностью? Невероятно, как доблестный гон спермы вслепую по проходу навстречу яйцеклетке. Необъяснимо, как раздвоение этой яйцеклетки. Маджид и Маркус. Маркус и Маджид.

– Да! Маджид! Наконец-то мы встретились! У меня такое чувство, будто я давно тебя знаю – вообще-то вроде бы действительно знаю, но вроде бы и нет, – но скажи, чертовски интересно, как ты узнал меня?

Лицо Маджида озарила чуть кривая, но ангельски очаровательная улыбка.

– Мой дорогой Маркус, вы единственный белый человек на выходе номер 32.

* * *

Возвращение Маджида Махфуза Муршеда Мубстасима всколыхнуло семейства Игбалов, Джонсов и Чалфенов.

– Я его не узнаю, – спустя несколько дней по секрету пожаловалась Кларе Алсана. – Странный он. Я ему сказала, что Миллат в Честере, а он ни слова. Только губы поджал. Восемь лет не видел брата! Хоть бы пискнул. Самад говорит, это клон какой-то, а не Игбал. Даже подойти к нему лишний раз не хочется. Он чистит зубы по шесть раз на дню. Гладит исподнее. За завтраком читает Дэвида Найвена[96].

Джойс и Айри отнеслись к новичку одинаково подозрительно. Долгие годы они успешно любили одного брата и вдруг увидали новое и все же очень знакомое лицо – это все равно что включить любимый телесериал и обнаружить, что обожаемого актера подло заменили статистом с похожей прической. Первые несколько недель они просто не знали, как к нему относиться. Что касается Самада, то, будь его воля, он был навечно запрятал этого парня куда подальше: запер под лестницей или сослал в Гренландию. Он содрогался при мысли о неизбежных визитах многочисленной родни, перед которой он так хвастался (всех тех племен, что истово молились фотографии в рамке), – вот они вытаращат глаза при виде младшего Игбала, атеиста в галстуке, цитирующего Адама Смита и своего чертова Э.М. Форстера. Единственным приятным моментом оказалась перемена в поведении Алсаны. Где толковый словарь, не знаешь? Знаю, Самад Миа, он в верхнем правом ящике. Когда она впервые так ответила, он чуть не подпрыгнул до потолка. Проклятие было снято. Никаких больше «может быть, Самад Миа», «возможно, Самад Миа». Только да, да, да. Нет, нет, нет. Четко и ясно. Это стало огромным облегчением, но не спасало окончательно. Сыновья его подвели. Как невыносимо больно. Он передвигался по ресторану, не смея поднять глаз. Когда звонили дядюшки-тетушки, он увиливал от ответа или попросту лгал. Миллат? Уехал в Бирмингем, в мечеть, укрепляется в вере. Маджид? Скоро женится, да, очень хороший молодой человек, берет в жены милую бенгальскую девушку, да-да, в лучших традициях.