Белые зубы

Как противостоять такому искушению? Бороться было невозможно. Маркус и Маджид. Маджид и Маркус. Ничто остальное не имело значения. Эта парочка не обращала внимания ни на недовольство Айри, ни на чехарду с местожительством – загадочные сейсмические колебания, которые в окружающих вызвала их дружба. Маркус ушел, как Маунтбэттен из Индии или пресыщенный подросток от своего недавнего товарища. Он снял с себя ответственность за все и за всех – Чалфенов, Игбалов, Джонсов, – кроме Маджида и своей мыши. Остальные считались изуверами. И Айри приходилось прикусывать язычок, сдерживаться насчет хорошего, доброго Маджида, расхаживающего по дому в белой одежде. Но, как предсказания второго пришествия, как все эти святые, спасители и гуру, Маджид Игбал был, по меткому выражению Нины, первоклассной, стопроцентной, настоящей, подлинной, истинной, абсолютной занозой в заднице. К примеру, типичный разговор:

– Айри, я в недоумении.

– Не сейчас, Маджид, мне нужен телефон.

– Мне бы не хотелось отнимать твое драгоценное время, но дело не терпит отлагательств. Я не могу разобраться.

– Маджид, может, ты просто…

– Послушай. Джойс любезно купила мне джинсы. Они называются «Леви’с».

– Давай я тебе потом перезвоню? Хорошо… Ладно… Пока. Да, Маджид! У меня был важный звонок. В чем дело?

– Так вот, у меня есть эти красивые американские джинсы «Леви‘с» белого цвета, которые сестра Джойс привезла из поездки в Чикаго, Город Ветров, как его называют, хотя, учитывая его близость к Канаде, не думаю, что в его климате есть какие-то отличительные особенности. Да, мои чикагские джинсы. Какой продуманный подарок! Я был вне себя от радости, когда его получил. Но потом меня смутила этикетка с внутренней стороны, согласно которой эти джинсы «садятся по фигуре». И я задался вопросом, что значит «садятся по фигуре»?

– Садятся, пока не станут по фигуре, Маджид. Думаю, так.

– Но Джойс могла ведь предположить, какой в точности размер мне подойдет, правда? 32 или 34.

– Хорошо-хорошо, Маджид, мне совершенно неохота их смотреть. Верю на слово. Значит, старайся, чтобы они не сели.

– Первоначально я пришел именно к такому решению. Но оказалось, что отдельной процедуры для усаживания джинсов не предусмотрено. Они сами сядут, если их постирать.

– Гениально.

– Ты согласна, что на швах им все равно потребуется стирка?

– Что ты предлагаешь, Маджид?

– Интересно, садятся ли они до какой-то определенной степени, а если да, то до какой? Если расчеты сделаны неправильно, производители могут получить массу судебных исков. Чего хорошего в том, что они садятся по фигуре, если они не сядут по моей фигуре? Еще каждый может предположить, что эти джинсы должны повторять контуры тела. А как такое возможно?

– Слушай, может, просто пойдешь и сядешь в этих гребаных джинсах в ванную и посмотришь, что получится?

Словами Маджида не обидишь. Он подставит другую щеку. Иногда по сотне раз на дню, как любовница под действием экстази. Улыбнется тебе без обиды и без злости, а затем наклонит голову (в точности как его отец, когда принимает заказ на креветки в карри) в знак всепрощения. Он так всем сочувствует, этот Маджид. И от его сочувствия хочется залезть на стенку.

– Ммм, я не то имела в виду… Блин. Прости. Ну я не знаю… просто ты… есть новости от Миллата?

– Мой брат меня избегает, – произнес Маджид с прежним вселенским спокойствием и неизменным всепрощением. – Он зовет меня Каином, потому что я не верующий. По крайней мере, я не его веры, да вообще моему богу имени нет. Из-за этого он отказывается со мной встретиться, даже не хочет говорить по телефону.

– Он со временем передумает. Он всегда был упертый стервец.

– Конечно, ты его любишь, – продолжал Маджид, не давая ей возразить. – Поэтому ты знаешь его привычки, его особенности. Тебе не составит труда понять, насколько он разозлен моим обращением. Я обратился в религию Жизни. Я вижу его бога до миллионной числа пи, до аргументов Федруса, до идеального парадокса. Но Миллату этого недостаточно.

Айри взглянула ему прямо в лицо. За эти четыре месяца она так и не смогла всего до конца понять: мешали юный возраст, внешний вид, аккуратная одежда и чистоплотность Маджида. И вдруг ей стало ясно. Он был отмечен – как Безумная Мэри, индеец с белым лицом и синими губами и тот тип, что носил накладку из искусственных волос не на голове, а на шее, на веревочке. Как все те люди, что бродили по уиллзденским улицам и не заботились о том, как купить пиво «Блэк Лэйбл» или украсть магнитофон, и не любили ни коллекционировать кукол, ни мочиться в переулках. У них было совершенно иной интерес – пророчества. И по лицу Маджида это было заметно. Он хотел говорить и говорить, не умолкая.

– Миллат настаивает на полном подчинении.

– Это на него похоже.

– Он хочет, чтобы я вступил в КЕВ…

– Понятно, в КЕВИН. Так, значит, ты с ним разговаривал.

– Мне нет необходимости говорить с ним, чтобы узнать, о чем он думает. Мы близнецы. Я не хочу его видеть. В этом нет нужды. Понимаешь ли ты тайну близнецов? Чувствуешь ли смысл слова связать? Его двойной смысл…