Беллум

Я был силой, а сила была мной. Здесь и за тысячи километров вокруг. Мое сознание перемешалось в мировом эфире, с интересом изучая давно свершившееся. Да и не было больше никакого я или мы. Осталась только сила, частицами которой являлись теперь крохи человеческого, а потом и теневого сознания.

Они изучали силу изнутри, окутывая темную планету своими объятиями, не отвлекаясь ни на что. Это можно было назвать негой и спокойствием, абсолютной нирваной и блаженством. То, к чему многие забавные существа идут всю свою смертную жизнь.

И лишь дважды за все время, потоки силы были встревожены. Когда могучее тело предводителя теневиков, развалившееся на массивном троне, мелко задрожало и потеряло ощутимую часть магической энергии. Сила в мире и вокруг всколыхнулась в недоумении, заполняя эту емкость, и снова поплыла дальше. Однако вскоре оболочка теневика повторила выброс. На этот раз магическая энергия возвращалась медленнее. Властвующая сила вокруг точно сомневалась, стоит ли тратить себя на ЭТО.

Однако на двух инцидентах все и закончилось. Хотя потерей они были лишь для ограниченного смертного разума. Сила, могучая и умное нечто, понимала, что ее потоки устремились в иной мир, по древнему зову крови. И не сопротивлялась. Напротив, стала искать выходы. Потому что знала, когда-нибудь она вернет эту магическую энергию.

Эпилог

Осень выдалась на удивление жаркая, без всякой надежды на прохладу или даже легкий ветерок. Поэтому автобусы подъезжали к Терново с полностью открытыми окнами и потными водителями-гоблинами. Последние, как известно, очень хорошо переносили влажность и низкие температуры. Но каждое лето в средней полосе России для зеленокожих было настоящим испытанием.

Учеников встречало сразу несколько учителей, среди которых выделялась пара бойких молодых молодых кураторов. После долгожданной и заслуженной пенсии Елизаветы Карловны, дорога для юных преподавателей в школу была открыта. Но между тем поодаль стоял еще один учитель, не принимая общего участия в происходящем и пристально глядя на прибывающих.

– Зря тратишь время, – появился рядом с высоким и худым человеком с козлиной бородкой, ладно сбитый мужчина. Он прищурился, отчего его раскосые глаза превратились в маленькие щелочки. – Ты же не думаешь, что сын высокородной приедет вместе со всеми?

Учитель с редкой фамилией Баранович ничего не ответил, лишь нерешительно пожал плечами. А после добавил.

– Ты видел его?

– Видел, – спокойно сказал второй учитель, которому один из учеников много лет назад дал хлесткое прозвище Якут. Оно, кстати, прижилось. – Похож невероятно. Даже не столько во внешности, сколько по движениям, манере держаться. Хотя Светлана и лепит из него аристократа. Но что-то все время прорывается.

– Правда говорят, что он…

Баранович не договорил, лишь многозначительно промолчал, смотря куда-то вверх.

– Силен? – закончил за него Якут. – Правда. При инициации чуть не разрушил половину поместья. Думаю, с ним придется попотеть.

– А второй?

– Ничего не могу сказать. Ты же знаешь, ведьмы живут очень уж обособленно. Чужих не пускают. Но по слухам, мальчик тоже не промах.

– Что ж увидим, – тяжело вздохнул Баранович.

– Ты хотел сказать, что тебе не терпится увидеть? – рассмеялся Якут. – Волнуешься, что ли?

– Есть немного, – признался друг.

– Не переживай. Не разнесут же они, в конце концов, твою школу. По крайней мере, в первую неделю.

Но учитель с хитрым взглядом, чему довольно сильно способствовал его разрез глаз, оказался прав. На автобусах потомок высокого рода не приехал. Лишь ближе к вечеру, со стороны проселочной дороги, послышался шорох шин. И вскоре возле дверей главного корпуса, аккурат напротив фонтанов, остановились две машины с изображением разных гербов.

Вторая принадлежала именно тем, кого и ждал худой учитель с куцей бородкой. Водитель торопливо оббежал машину, помогая выбраться сначала госпоже Терлецкой, а потом и ее сыну. Баранович смотрел на юношу, стараясь скрыть улыбку, и невольно отмечал в нем сходство с отцом. Якут оказался прав – похож невероятно.

– Викентий Павлович, – просияла Светлана, заметив учителя. – Рада вас видеть. Вы будете куратором первого курса?

За прошедшие годы Терлецкая не потеряла былой красоты. Разве что немного попышнела – кровь отца брала свое. Но изменения нисколько не портили Светлану, скорее даже наоборот. В ее взгляде появилось какое-то спокойствие и вместе с тем твердость, которые завораживали.

– Приветствую вас высокоуважаемая госпожа Терлецкая, – чуть поклонился Баранович. – Нет, я больше не курирую курсы. К сожалению, слишком много административной работы. Новичками будет заниматься Яков Петрович.

– Жаль, очень жаль, мы с Федором Павловичем надеялись, что нашим Сереженькой займетесь вы.