Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ)

Так и случилось, что за три года Вик не разу не был с женщиной. Возможностей было, хоть отбавляй - помимо уже помянутых борделей, существовал устойчивый интерес к хоббитам у прекрасной половины человечества (обусловленный бытующим среди людей глупым поверьем, будто хоббиты, де, состоят в родстве с кроликами, а значит, и не уступают "родичам" в иных делах)...

Но Вик еще в начале службы попробовал и, не почувствовав ничего, кроме стыда и сожаления, больше не пытался, да и не чувствовал себя неполноценным...

Однако сейчас...

Сейчас Вик всерьез подумывал, что внезапно обрушившуюся на него милость начальства определенно следовало использовать для обустройства собственной судьбы. Две недели дома - это немало! Вик, разумеется, очень хотел повидать отца и мать, прогуляться с друзьями по любимым заведениям, посидеть под Старым Дубом... Но сейчас он больше думал о многочисленных соседках, которых он запомнил еще девчушками-подростками... Наверняка они уже взрослые. Интересно, произведут ли на них должное впечатление его форма и значки за отличную службу, так похожие на боевые награды?..

Одиночество души, одиночество тела - вот что хуже всего донимает хоббита даже в самом людном месте. Даже когда было все необходимое, Вик ощущал тягостную пустоту в душе, непонятное томление, чувство бесцельности всех своих достижений и усилий - все от того сознания, что его никто не ждет.

Странное дело. Всего лет пять назад он ценил именно свободу - а в его тогдашнем понимании, она тесно вязалась именно с одиночеством. Что же изменилось? Почему сейчас ему мало себя, мало этого свежего воздуха, огромного живого леса вокруг? Почему ему так захотелось сейчас ощутить чью-то изящную ладошку в своей, идти по этой заросшей мхом тропинке в ногу еще с кем-то? Эта неизвестная, та, которую Вик никогда в жизни не видел, временами становилась почти реальной - Вик слышал её голос, подбадривающий, когда становилось худо, и исполненный гордости за него, когда удавалось задуманное. По сути, ради этой неизвестной он и рвался в первые ряды, старательно учился всему, что должен знать егерь, тренировал тело и усмирял дух. Почему-то он наверняка знал, что когда-нибудь извилистая дорожка приведет его к...

А внутренний гадкий голосок неизменно шептал "Её нет. Потому, что ты её и выдумал. Глупости... Надо не так. Надо, - как все. Погуляй... А когда надоест - женись на какой-нибудь симпатичной толстушке с хорошим приданным..." Перед глазами возникали старые видения, он вспоминал Бри и свою дурацкую первую любовь...

Не сейчас.

Вик прибавил шагу, оглядываясь по сторонам.

Все же слегка неуютно. Вик отлично ориентировался в лесах, и его беспокойство было вовсе не того рода, какое испытывает горожанин, редко выбирающийся на природу... Просто ощущение того, что к юго-востоку от тебя почти на шестьсот миль ничего, кроме Леса нет, и пугало, и восхищало одновременно. Пугало - потому что он был, все-таки, один. Восхищало... Сложно сказать, почему. Может именно так - один на один с природой, с винтовкой на плече и решимостью в сердце, и выявляется по-настоящему мужской характер? Когда с тобой взвод товарищей все по-другому, - даже если вас гоняет по чащобам во время учебной облавы добрая дивизия. Само наличие рядом своих, их руки и плечи, время от времени брошенные вполголоса слова дают уверенность, позволяет не чувствовать себя одиноким островком тепла среди бездушного Леса, подобного океану...

Впереди хрустнул сучек. Не так, как хрустит под человеческой ногой - обыкновенно нагрелся от зеленого лучика солнца, пробившегося сквозь листву, влага постепенно испарялась из его пор, заставляя их деформироваться, пока кусочек дерева под воздействием этих невидимых глазу сил не лопнул посередине... Вик не стал волноваться. Он попросту знал что произошло, и придал сучку ровно столько внимания, сколько тот и заслуживал...

... Гран-генерал гвардии (все еще!) Мечибор Дайтон с тоской взирал на муху, сидящую на стекле, и судя по всему, совершающую утренний туалет. Сам Дайтон уже умывался дважды, под холодной водой. Не помогало. В добавок, только что в гостиницу "Корональ", которую временно занимал штаб 3-й Горнострелковой, чего-то завезли, и сейчас весело, с прибаутками, разгружали. Каждый раз, как во внутреннем дворике кто-то громко смеялся или с грохотом ставил жестяный ящик или бочку, Дайтон болезненно морщился...

Его мучил острейший "утренний недуг".

- Сир? - негромко осведомился вошедший адъютант, сержант гвардии Петер. Его угольно-черное лицо выражало безграничное сочувствие. Адъютант проследил за взглядом генерала, вперил глаза в муху и с негодованием скривил губы.

- Разрешите убить, сир? - кровожадно вращая белками глаз, спросил верный адъютант...

- Нехай её... - отмахнулся Дайтон.

- Желаете отзавтракать, сир?

- Ух... И не знаю. Что там сегодня?

- Я уже распорядился по кухне, сир.

- Ну и ладненько. Черт... И еще таблетку, ладно, Петер? Две!..

- Будет выполнено, сир.

Петер исчез. Дайтон невольно прислушался, и вновь получил бочкой "по нервам"...