Ave commune!

Дым от пожарищ застлал всё вокруг, отовсюду доносится треск очередей и редкие взрывы пушек. Всё, что могло послужить оборонительными сооружениями, превращено в разметанные куски мусора. Снег стал серым и бордовым от копоти и крови. Стоны, крики и вопли стали логичным довершением к картине происходящего. И посреди всего этого юноша, который не знает, что делать.

– А что мы можем? – передёрнув затвор пистолета-пулемёта, обречённо спросил десятник. – Разве что только умереть.

Двое воинов развернулись, когда услышали звук работы двигателей и открыли огонь. Единственный джип остановился, и оттуда повалили люди, которых Давиан метко отстреливал из мушкета.

Со стороны колонный раздался гром, и пара танковых снарядов пролетела мимо, так и не задев их, а разворотив асфальт дальше.

Десятник открыл огонь по пехоте, идущей перед танками, и в кого-то даже попал, а Давиан сменил батарейку. Ещё один выстрел танков и снова мимо, вместо этого они попали на края дороги, разбив бетонную изгородь и открыв путь ухода с неё, в сторону севера, образовав кривой спуск, прямо на меленький вяло текущий ручеёк, прибивший себе путь через руины.

Давиан открыл беспорядочную пальбу, но всё пришлось мимо, а вот его командир умело отстреливался, присев. Однако этим танки не остановишь, и вот-вот они дадут финальный залп

– Как меня слышно? – раздались слова из рации. – Вызываю всех выживших.

– Да, ответил мужчина. – Оникс-1 на связи.

– Говорит вторая командная. Основная задача выполнена, собираемся в точке «Браво-01». Конец связи.

Только возникло желание понадеяться, что их ещё ждёт пара часов жизни, как пушка её обрекла на гибель. Танковый снаряд угодил прямиком в десятника, и его пожрало пламя взрыва, а Давиана силой удара отбросило на самый край дороги.

В ушах всё пищало и гудело, голова сильно кружилась и в глазах пульсировала темнота. Всё неистово болит и, откинув мушкет Давиан ползёт прочь с дороги, цепляясь пальцами, сдирая кожу о старый асфальт. Он даёт себе добраться до самого края и позволяет весу сделать всё самому – тело просто кубарем скатилось по наклонной, оставляя след в снегу.

Спустя мгновение Давиан ощутил дикий укол холода на левом боку, поняв, что упал прямо на ручей. Ему холодно, а где-то пляшет очертание одноэтажной постройки, окутанной ветками и за железной изгородью. Именно там можно укрыться, но сил доползти нет, и юноша лежит, предоставив себя на волю случая.

Какой-то солдат из Директории остановился на краю главной, смотря прямо на юношу. В какой-то момент его рука дёрнулась, чтобы поднять автомат и выпустить очередь, но внутренние борения перекрыли это желание.

Внутри Давиан не ощущает страха, не чувствует особых потерь и лишь одно его волнует – как обустроилась Юля в подземельях и выживет ли она, когда поднимется. А жизнь? Она практически утрачена и сейчас, ещё немного, и автоматная очередь её оборвёт.

Однако ничего не происходит и солдат продолжает смотреть, явно понимая, что Давиан всё ещё жив.

«Ну, давай же, чего ты ждёшь!» – из последних сил вопит в разуме Давиан. – «Покончи со всем этим!».

Воин разворачивается и уходит прочь, не став поднимать оружия на Давиана, ибо в нём взыграли остатки человечности, за которые дёрнула рука человеколюбия.

Усталый взгляд юноши переводится на постройку, и, чувствуя странное, согревающее его изнутри тепло, прежде чем начать ползти, он подумал:

«Значит, ещё не всё потеряно».

Глава двадцать первая. Сквозь «девять кругов коммунизма»

Полночь.

Всё вокруг заволокла ночная темень, опустившаяся на землю вместе с холодом и ветром, став непроницаемым плащом ледяного мрака. Ничего не проглядывается сквозь полотно ночи, разве только одиночные костры и свечение военных прожекторов прорезает потёмки, сияя подобно земным звёздам.

Небо над землей не пускает лучей тусклого и печального лика луны, только усиливая и без того сильную темь. Вместо этого облака, крупные и густые, как из рока изобилия посыпают бренную землю снегом, а ветер закручивает в прекрасные вихри снежинки и закручивая метель и напевая воющей вьюгой.

Несмотря на напирающий холод, несмотря на порывистый ветер, сквозь снежные пустоши, простирающиеся за городом который покоится в руинах, пробирается один-единственный человек. На нём болтаются изорванные одежды – оборванная верхняя тряпка, которая мало похожа на то, чем была ранее. Штаны так же стали куском ткани, изрешечённым и ставшим дырявым шматом ниток, уходящих под сапоги, которые сохранили целостность.

Всюду вокруг него огромное просторное место, где поля, скрытые за серебристым плащом снега, перемежаются с редким сухим лесом, уснувшим на время этой части года. Но юноше всё равно, ибо его цель сейчас просто бежать, как можно быстрее и дальше, стремясь унести себя от проклятого города.