Ave commune!

Два станковых пулемёта наверху и один возле водителя жутким громыханием и множеством пуль заполнили пространство. Ещё трое десантников пали жертвами контратаки, пока их братья не отомстили – кучной очередью их патроны прошили борт транспорта, и скосили пару пулемётчиков, выкрасив всё внутри кровью, но тут снайперы дали знать о себе, парой метких выстрелов в голову отправив в забвение элитных бойцов. Ещё один гулкий выстрел из противотанкового ружья лишил десантника жизни. Оборона дружным огнём накрыла вражескую рассеянную пехоту, пока двое отважных бойцов под воем стрекочущих пуль не заняли в транспорте место погибших воинов и снова воздух наполнился ароматом раскалённого металла и пороха, а в уши полился звон грохота крупнокалиберного пулемёта.

Когда был дан приказ отступить, в живых осталось трое из десанта и они, что было мочи, сверкая пятками, ударились в бега, как можно скорее желая покинуть это место. У самых глубин руин, в которые сунулись десантники тяжёлая рука очереди двух пулемётов настигла третьего врага, разорвав его спину и оросив серый камень алым.

Когда всё кончилось, наступило странное благоговейное спокойствие, только где-то вдали стрекотали пули и раздавался грохот боя. Давиан поднялся, чтобы лицезреть картину минувшего боя, опираясь на винтовку, как на трость и обомлел. Из сотни обороняющихся выжило не больше двадцати пяти человек, остальные усеяли телами пространство.

– Ты как, парень? – взял его за плечо какой-то мужик и Давиан машинально ответил:

– Вс-всё хор-хорошо.

– Ох, не думаю, – хлопнул его по плечу мужик. – Ладно, приходи в себя, с остальным потом разберёмся.

Давиан даже не представлял, что выйдет из встречи с элитными войсками Директории. Столько жертв пришлось положить, чтобы сберечь артиллерию, которая смолкла в ожидании новых стрелков и наводчиков, ибо старые отдали свои жизни на алтарь пирровой победы.

Юноша проверил боезапас. Всего один магазин остался, не считая того, что в винтовке и пистолет в придачу с одной обоймой. Не густо и Давиан понимает это, однако смиряется с тем, что это бытность и от неё никуда не деться. Его испачканное лицо уставляется на десятника, который рядом что-то обсуждает по рации:

– Говорит Оникс-1, Твердыня, приём.

– Мы вас слушаем, Оникс-1, – с помехами и статическим треском звучит ответ.

– Десант противника в количестве двух человек отброшен. Позиция гаубиц защищена, как слышите, приём?

– Слышим вас хорошо, Оникс-1.

– Нужен на позицию дополнительный орудийный расчёт. Старый был уничтожен противником.

– Хорошо, Оникс-1, мы высылаем ещё людей. У нас появилась проблема в западной части города. Враг смог прорваться по линии Бета-С-1 и сейчас пытается с востока и на запад отрезать оборонительные части, как слышите, приём?

– Слышу вас хорошо, Твердыня. Ваши приказы по этому поводу.

– Вы в составе взвода «Спирит» должны ударить в головную часть наступающей колоны противника и остановить её продвижение на западный край города, чтобы у нас ещё оставалось логистическое сообщение.

– Нам будет оказана поддержка?

– Мы уже отправили гренадёрские отряды быстрого реагирования. Они должны сковать боями вражескую колонну.

«Гренадёры», – усмехнулся в уме Давиан, понимая, что под ними представляются обычные люди, только в усиленной броне и с ручными пулемётами.

– А может, мы её уничтожим? – предложил десятник. – Если нам поможет рота «Зета», мы бы могли…

– Мы ничего не можем, Оникс-1! Мы не сможем её уничтожить! – сорванный голос донёс яркий отказ. – Нас прижали по всем фронтам, солдаты Директории приковали к себе все возможные резервы, и у нас нет сил их отбросить. За последние часы боя мы потеряли сорок процентов личного состава, так что заткитесь и выполняйте задачу! Конец связи!

– Конец связи, – омрачённо закончил Десятник, окинув взглядом транспорт и приказывая, – моё отделение! Погружаемся.

Вместе с Давианом к транспорту поковыляли ещё три человека – всё, что осталось от отделения. Они устало забрались в корпус и юноша тут же рухнул на холодный пол, прижавшись к борту военной машины. Двое встали у орудия, выкинув тела изрешечённых мертвецов, и раздался звенящий звук передёргивания пулемётного затвора. Транспорт затарахтел, затрясся и с рёвом из выхлопной трубы рванул вперёд, навстречу грядущей битве.

Давиан погрузился в глубокую думу. И в его голову пришёл единственный вопрос, который занял всё внимание юноши:

«Почему это всё происходит со мной?»

Парень не может понять, чем он себе выстлал сюда этот путь, какой ценой купил билет в эту преисподнюю. Однако спустя мгновение он сам находит ответ, который оказался весьма тривиальным:

«Ведь всё это – результат моего выбора. А за что?». Память мгновенно ему привела стезю из случаев в жизни, наполненных эгоизмом и спесивостью, самовлюблённостью и слепотой, которые и привели его сюда, однако моментально рождается следующий немой вопрос – «А этим людям за что? Чего они плохого сотворили, что должны теперь умирать под ударами военного молота Директории?».