Ave commune!

– А вот теперь можно сынок! – раздался хриплый голос мужчины и он сам сжал крючок, его крупнокалиберный пулемёт звонко загрохотал, сея смерть каждому противнику.

Давиан открыл беспорядочный огонь из своей винтовки, она лихорадочно задрожала в руках, выпуская пулю за пулей. Ему нет дела до того, попадёт он или нет, лишь бы стрелять и ожидать скорой смерти.

Рассеянные ряды оказались прижатыми сумасшедшим огнём к земле. Танки пытаются вычищать огневые точки, но противотанковые пушки так умело стреляют по тяжёлым машинам, что пришлось дать заднюю и пытаться вести бой с дальних позиций, пропуская джипы.

Корпуса, отображающие на серой поверхности такие же бесцветные небеса, покрыты надписями – хвалой Партии. Около тридцати штук быстрых машин, несущих на себе ракеты и автопушки, прорвались через перепаханное поле и встретились с напористым огнём. Быстрым выпадом своего оружия они успели накрыть пару огневых точек, но сами стали жертвой миномётного и пулемётного огня, который разорвал металл корпусов в металлические клочья и вместе с людьми разбросал по округе.

Давиан видит, как часть войск Директории получила приказ отступать и занимать, оборону для перегруппировки и он бы обрадовался этому, если бы не состояние их войск. Всё пожирает трещащее пламя, всё находится во власти огня. Множество огневых точек смолкли навсегда, противотанковые пушки стали металлолом, а часть людей отправились навстречу вечности.

– Отряд, – обратился командир полуроты. – Вы молодцы, но мы выдержим ещё одно наступление, и потом нам придётся отходить. Подготовьтесь, ибо враг ещё может нахлынуть.

– У нас проблема! – обратил десятник. – Наши гаубицы под угрозой. Десантники врага наступают на артиллерийские позиции. Охранные отряды долго не выдержат наступления.

Молот Директории, её военная машина стремится уничтожить самое важное преимущество повстанцев одной рукой, пока другой конечностью вновь бросает на редуты своих солдат.

– Наступление! – кричат солдаты, когда показываются вертолёты, выпускающие ракеты по оборонительным позициям и уклоняющиеся от плотного шквала снарядов ПЗРК.

Их борта пожрали огонь и взрывы, но они продолжают наступление, выжигая всё, падая и взрываясь. Большая часть позиций с пушками сгинула в ракетном огне, прежде чем оставшаяся авиация отступила, уступив места тяжёлой технике.

– Докладывает рота «Альфа» и «Бета», – раздались слова из рации. – Наши потери сорок процентов личного состава, начинаем отступление на вторые оборонительные позиции. Нам нужно прикрытие!

Артиллерийская танковая линия снова открыла огонь, и возле Давиана всё вспыхнуло и загрохотало, а пехотинцы Директории перешли в неумолимое наступление, несмотря на слабый огонь некоторых пулемётов, когда стало понятно, что позиции практически уничтожены.

Юноша поднялся, чтобы сменить позиции и его глаза увидели всюду огонь и разрушения, опаленные стены и разорванные окровавленные и обожжённые трупы, смердящие тошнотворным ароматом палёной плоти.

– Бери свой отряд и выступайте на помощь гаубицам. Мы здесь справимся! – командует командир полуроты дружиннику и тут кивком дал ответ.

Давиан, ступая ватными ногами через тела и куски камней, отходит вместе с восьмою бойцами, оставляя позади себя громоподобные взрывы, и свист пуль, преследующий каждого. Он с трудом пробрался через разверченные траншеи и бегом присоединился к отряду:

– Гаубицы расположены к северу отсюда на большой площади, – доложил десятник. – Нам необходимо прорваться к ним и обеспечить защиту, отбросить десантников и по возможности их уничтожить.

Отряд перешёл на бег. Пробираясь через разрушенные здания и под гулом редкой авиации, собирая по пути отставших или разбросанных солдат, набрав два отделения, десятник вывел двадцать человек к путям, оттенённым громадными тусклыми постройками, воющими о славе прошлых столетий.

Впереди, на тропе, показались люди, в серой одежде и красными беретами, тихо пробирающимися укрепления. Они идут медленно, тихо, сосредоточившись на цели, на проникновении.

– Отряд, – шёпотом приказ десятник. – Присесть.

Двадцать человек тихо прильнули к белому снегу и руинам, к камням и укрытием, и по указу командира подобно теням, плясавшим в безмолвии, двинулись вперёд, стараясь взять врага в клещи. Десантников всего шесть человек, но их умения не стоит недооценивать, ибо и в таком количестве они с лёгкостью отбросят всю двадцатку и единственный шанс – умело воспользоваться скрытностью. И когда отряд достиг цели, десятник отдал приказ:

– Давай!

Кинжальный огонь из автоматов, пулемётов и винтовок накрыл пятерых десантников и трое мгновенно пали средь осколков построек, только двое смогли дать бой. Их убойное оружие скосило троих мятежников, разбив бронежилеты и прошив насквозь тела; возле Давиана пронёсся снаряд вражеского автомата и разбил кусок стены, за которой укрывался парень.

Ещё двое солдат ринулись вперёд, однако были остановлены метким огнём и нашли вечный покой в кучи строительного мусора.

– Гранатами их! Гранатами!