Атомный конструктор №1

Что ж, Давид Абрамович был человеком не только высокой инженерной, но и общей, человеческой культуры, и читал классику не для проформы, а по духовной потребности.

Но, прежде всего, он был инженером.

ИНЖЕНЕРНЫЕ принципы школы «папы Фишмана» (так за глаза называли его молодые инженеры) опытный специалист мог бы усвоить, просто изучая чертежи «изделий» разработки КБ-1. Однако не один лишь технический «почерк» отличает одну инженерную школу от другой. Имеются и некие общие правила, которые с годами въедаются в плоть и кровь. Были они и в КБ-1. И даже были формализованы словесно — увы, не в виде некой писаной заповеди Давида Абрамовича конструкторам по образцу суворовской «Науки побеждать», а в виде изустных изречений и наставлений мэтра, которые были явно популярны…

Их никогда не собирали воедино, однако некие основные законы и принципы школы Фишмана в памяти его учеников и в их записях остались.

Например.

«Конструирование— процесс творческий, но точный.

Больше черти, больше считай. Ничего — «на пальцах».»

Я позволю себе этот и ряд других, ниже приводимых, принципов Давида Абрамовича кратко прокомментировать — я ведь тоже прошел школу Фишмана, хотя и оказался не очень-то успешным ее учеником.

Итак, вроде бы, парадокс: точное творчество. Творчество — это, вроде бы, полет фантазии? Так-то оно так, да не всегда. Конструктору ядерного заряда не запрещены озарения того же рода, что и у поэта, композитора, ученого. Но если художника его фантазия может уносить и уносить все дальше по пути вдохновения, то конструктор — после того как идея осознана, обязан тут же всесторонне оценить ее и «встроить» в конкретную конструкцию, отвечающую конкретным условиям технического задания или — если речь о самых первых этапах работы — конкретным условиям реальной проблемы. Как писал Пушкин: «Алгеброй поверить гармонию».

Фишман, впрочем, тоже заметил однажды неплохо: «Философия — идеология конструирования». И это — верно. Ведь конструирование — процесс хотя и точный, но — творческий!

«Конструировать надо на умеренных параметрах.

Имей больше успехов, имей меньше неудач».

Простота этого принципа обманчива, он очень непрост. Если конструкция напряжена, если у нее нет резервов, нет достаточных запасов прочности и совершенствования, то она будет, во-первых, недолговечной. Напряженная конструкция будет и недостаточно надежной — как говорят, где тонко, там и рвется. А для ядерного заряда надежность — важнейший параметр.

Вообще-то недолговечность не всегда является пороком. Для некоторых инженерных систем недолговечность прямо закладывается в расчет, и наиболее характерным примером тут может быть камера сгорания жидкостного ракетного двигателя (ЖРД). Она «живет» несколько сотен секунд — пока ракета (а точнее — ее полезная нагрузка) выводится на траекторию полета. Поэтому камеры сгорания ЖРД рассчитывают вообще без запасов прочности — по несущей способности, то есть — при запасе прочности меньше единицы, чтобы ЖРД получился легче! Но такой подход — не для ядерного заряда!

Умеренность.

Везде — даже в житейской жизни — это весьма сложно достигаемое состояние. На деле очень сложно определить ту «золотую середину», которая действительно является «золотой». Здесь необходимы опыт, чутье, умение взвесить все всесторонне. Ракетный коллега Давида Абрамовича — Сергей Павлович Королев — советовал: «Семью семь раз отмерь, семь раз перепроверь, а уж потом — отрежь»… Для ядерных и термоядерных зарядов это правило особенно актуально.

Вот еще одно фишмановское наставление, которое я услышал не от самого Фишмана — мне общаться с ним приходилось нечасто, тем более — один на один, а от одного из талантливых учеников школы Фишмана Николая Георгиевича Кожухаря:

«Если вы сделаете что-то не в срок, но качественно, то вас поругают, и забудут. А если вы сделаете быстро, но ошибетесь — это будут помнить всегда».

В горькой, увы, правоте такого вывода время от времени приходится убеждаться всем людям действия, занятым серьезным делом. Но — что говорит о великодушии и широте подхода Фишмана — он вооружал подобными мыслями своих подчиненных, то есть тех, от кого он был вправе требовать только сроков и сроков! Конечно, это не значит, что Давид Абрамович — жизнь есть жизнь — не «жал» на них в случаях цейтнота. Но сам же, наставляя их таким образом, давал им в руки возможность разумного ответа и оправдания.

Главное же — он давал понять, что торопливость конструктору такой особо важной конструкции как ядерный заряд противопоказана абсолютно!

«Не отступай от своего решения, если оно не ведет к ошибке. Но и не отпускай далеко по времени выявление и устранение ошибок. Хотя бы задним числом проверяй то, что решено интуитивно. Знай меру прогресса и консерватизма, умело сочетай их».

И это — тоже далеко не банальность. Заранее никто не стремится к ошибочным решениям, однако их, увы, принимают. Но это бы — полбеды! Беда тогда, когда в ошибках упорствуют, причем иногда даже тогда, когда ошибка становится очевидной.