Атомный конструктор №1

«Я неоднократно бывал вместе с Д.А. Фишманом в командировках у разработчиков новых ракетных систем: у С.П. Королева, М.К. Янгеля, А.Д. Надирадзе, В.П. Макеева и др. Первые поездки запомнились тем, что в программу посещения всегда входила экскурсия по цехам предприятия. Давид Абрамович очень интересовался технологической стороной производства, побуждаемый вопросом, а не отстаем ли мы в чем-то? Это знакомство носило всегда доброжелательный характер. С какой гордостью рассказывали нам главные лица о производственных и технологических достижениях на своих предприятиях, понимая, что именно технологический уровень производства — ключ к успеху!

Вспоминается и последняя встреча нашей команды во главе с Ю.Б. Харитоном с Королевым. Тогда Сергей Павлович объяснил, что, по существу, он переходит на космическую тематику, но согласился провести совместные исследовательские проработки, связанные с выбором боевого оснащения на случай развития ПРО.»

Имя Королева овеяно легендами и давно знаменито. Но тот же Королев и его подчиненные смотрели на гостей из Сарова как на людей особого сорта, занятых настолько таинственным делом, по сравнению с которым меркли даже секреты самих ракетчиков.

Вот как оно было тогда.

ПОД СТЕКЛОМ на столе в кабинете Фишмана лежали два портрета — Н.Л. Духова и В.Ф. Гречишникова, и он не раз вспоминал их в деловых разговорах. А однажды, на вопрос — был ли Духов, трижды Герой Социалистического Труда (!), выдающимся конструктором, Давид Абрамович ответил необычно. Он сказал, что, да, Духов был талантливым конструктором, но, главное, он был удачливым конструктором.

Что надо понимать под удачливостью конструктора, Давид Абрамович не пояснил, хотя некий скрытый смысл тут имелся. Возможно, Фишман был не склонен вдаваться в пространные рассуждения потому, что сам о себе вряд ли мог говорить как о чересчур удачливом. Его удачи всегда обеспечивались трудом.

И немалым.

Пожалуй, тут надо сказать и вот о чем.

Зарядное КБ-1 ВНИИЭФ и его системное ядро — пятый сектор, из которого потом выделялись более узко специализированные секторы, — это, конечно, детище многих крупных, значительных личностей, а не только Давида Абрамовича. Собственно, настоящее начало конструкторскому «кусту» КБ-11 положил как раз Духов. Фишман взял от Духова многое, как, несомненно, на Фишмана повлиял и Гречишников… Повлиял, хотя бы, в качестве своего рода отправной точки для размышлений о том, как надо конструировать и еще более — как организовывать конструирование, как руководить им. В этом смысле Фишмана можно считать учеником не только Духова, но и своего сверстника Гречишникова. Тем не менее, все ведущие высокопрофессиональные специалисты зарядного КБ-1 так или иначе принадлежат к конструкторской и деловой школе именно Фишмана. Одни — те, что постарше, являются его прямыми учениками, другие — это ученики учеников Фишмана.

Среди характерных черт инженерной школы Давида Абрамовича можно назвать ответственность, тщательность, конкретность, основательность и высокий запас прочности как в части инженерной идеологии конструкции, так и в узком значении этого понятия. Сейчас, когда вопросы продления гарантийных сроков, вопросы обеспечения надежности и безопасности ядерного арсенала в условиях запрета испытаний выходят на одно из первых мест в оружейной работе, эти черты школы Фишмана высвечиваются особенно ясно.

Однако на облик зарядной конструкторской школы ВНИИЭФ наложила свой отпечаток не только личность Давида Абрамовича. И если вспоминать о конструкторских «отцах-основателях», то кроме Духова (Турбинер в КБ-11 «держал дистанцию», хотя и его, конечно, влияние тоже в чем-то сказалось) следует упомянуть хорошо знакомых читателю Николая Александровича Т ерлецкого и, опять-таки, Владимира Федоровича Гречишникова.