Атомный конструктор №1

5 марта 1953 года умер Сталин… Однако жизнь продолжалась, и 3 апреля директор Александров вместе с Харитоном, Щелкиным и Духовым подписали список сотрудников, направляемых на испытание РДС-6с. В группу сборки центральной части под руководством Терлецкого входил Гречишников, группу оборудования «ДАФ» вновь возглавил Фишман.

А в конце мая уже испытанная рекогносцировочная «группа разведки» в составе Ломинского, Негина, Фишмана и Жучихина вылетела на Полигон для выяснения состояния сооружений и зданий, закрепленных за КБ-11. Проверять надо было и площадки, где планировалось испытание «водородной» РДС-6с, и сооружения, которые построили на аэродроме полигона для сборочных работ с «атомными» «изделиями», испытываемыми при сбросе их с самолета с подрывом в воздухе. Последнее касалось аэродромных сооружений «ДАФ-1» и «ДАФ-2». Что же до расположенного на Опытном поле «ДАФа», которому предстояло «испариться» при взрыве РДС-6с, то его еще надо было построить.

Вскоре группа Ломинского вернулась в Саровские леса, но «челночные» полеты Фишмана на полигон и обратно не прекратились. Причем и на этот раз ему пришлось подстраховывать Гречишникова. Вначале Владимир Федорович должен был вылететь 21 июня из Москвы на полигон в группе Негина, где был и Фишман, но потом фамилию Гречишникова из списка вычеркнули. Его пока оставили на «Объекте» со сложным и непредвиденным заданием — срочно понадобилось разработать и изготовить защитные костюмы на случай, если сборку придется вести в токсичной среде. Курировал эти вопросы Гречишников, и он же должен был проверить костюм — еще на «Объекте». Поэтому он остался, и на какое-то время его обязанности дополнительно возложили на Фишмана.

Владимир же Федорович, испытывая костюм в каземате, чуть не задохнулся, но появился на Полигоне бодрым и веселым, с костюмом.

Фишману во всех отношениях стало легче.

ПРИ разработке РДС-6с у конструкторов и технологов было много хлопот, связанных с рядом новых материалов, и от того, как возникшая проблема будет решена, во многом зависела та реальная мощность заряда, которая на бумаге определяется лишь полнотой расчетов и точностью физических констант, а не такой «прозой», как «технология».

Кстати, о технологии. Многолетний Главный технолог ВНИИЭФ Геннадий Григорьевич Савкин в 2007 году, на юбилейном научно-техническом совете ВНИИЭФ, посвященном 90-летию со дня рождения Давида Абрамовича, вспомнил, как он, тогда молодой технолог, пришел в 1953 году к Фишману с непростой «проблемкой».

При прессовании детали РДС-6с, важной для физической схемы, прессовщица случайно уронила в смесь гирьку — совсем маленькую, трехграммовую. Выяснилось это при рентгенографическом контроле.

ЧП!

Что делать?

Огромная деталь весила десятки килограммов, но это был овеществленный элемент физической схемы важнейшего в военно-политическом отношении заряда! К тому же — заряда, еще ни разу не испытанного. Никто не мог заранее знать — скажется ли на работоспособности РДС-6с влияние нескольких граммов злосчастной, случайно попавшей в деталь, стали? Но срывались сроки, и Савкину хотелось бы оставить все, как есть. Он сидел перед Фишманом, а тот смотрел на него, а потом сказал: «Вот на этой гирьке сейчас подвешена вся твоя репутация».

Зал НТС слушал, а лауреат Ленинской и Государственной премий СССР г. Г. Савкин сделал паузу, вынул из кармана крохотный кусочек металла и закончил: «Вот эта гирька!»

Технологические проблемы были важны настолько, что 25 июня 1953 года Завенягин, Курчатов, Александров и Харитон в подробной записке на имя непосредственно Берии докладывали о ходе работ так, словно куратор Атомной Проблемы, член Политбюро, работал Главным технологом опытного завода.

Чтобы сказанное выглядело предметнее, приведу характерный для стиля и содержания записки краткий ее фрагмент (конкретные детали опущены):

«23 июня было произведено второе прессование., причем количество материала было сокращено на 5 %. При втором прессовании деталь получилась в донышке близко к допуску, а по высоте на 0,8 миллиметра выше допуска. Попытка довести деталь до чертежных размеров путем увеличения давления до. атмосфер не дала положительных результатов. На детали после распрессовки образовались трещины».

В записке от 25 июня 1953 года речь как раз — о деталях для первой советской водородной бомбы РДС-6с, и еще никто в атомном ведомстве, включая самого Лаврентия Павловича, не знал, что уже назавтра он, бывший главным «мотором» советского Атомного проекта, будет унижен и оклеветан. А вскоре и расстрелян, скорее всего — еще до того, как прошло испытание РДС-6с.

26 июня 1953 года Берия подписал распоряжение Совмина СССР № 8532-рс о проектном задании на строительство завода «СУ-3» (по обогащению урана. — С.К.) на комбинате № 813. В тот же день он был арестован и на июльском

Пленуме ЦК 1953 года вычеркнут из жизни страны. Клевета на «атомного» Берию проявилась при этом в форме трагикомической.