Атомный конструктор №1

«К нам часто захаживали по вопросам конструирования узлов заряда К.И. Щелкин, Я.Б. Зельдович, Е.И. Забабахин, В.А. Давиденко и другие. Рабочим местом их был письменный стол Давида Абрамовича, за которым они тихо, так, чтобы не мешать конструкторам, решали возникающие проблемы.

Частыми гостями также были А.Д. Сахаров и молодые сотрудники теоретического отдела, технологи завода. Это было время, когда КБ-11 приступило к разработке первой термоядерной (водородной) бомбы РДС-6.

Запомнился такой курьезный эпизод. Телефонный звонок. Трубку берет чертежница Роза Скорочкина. Она работает в нашей группе недавно — месяц, другой. Спрашивают Давида Абрамовича. Роза отвечает: его нет. На другом конце провода просят, чтобы он позвонил Харитону. Роза спрашивает: «А как ваша фамилия?» Ответ: «Харитон». Роза: «Я понимаю, что Вы Харитон, а фамилия ваша?».

Мы потом долго все смеялись.

А Розе объяснили, что Харитон — это не имя, а фамилия».

Да, фамилия Харитона тогда мало что говорила кому-либо даже на «Объекте» за пределами ограниченного круга посвященных. В его удостоверении Героя Социалистического Труда не было даже фото — фотографию заменял штамп: «Действительно без фотографии». Позднее такое же — без фото — удостоверение Героя Труда получит и сам Фишман.

Харитон был тщателен и точен, и тон задавал он — «ЮБ». Однако общий психологический и профессиональный фон обеспечивался всеми — уж очень интересным и увлекательным делом занимались они тогда. Возникал местный профессиональный «сленг», формировались понятие «Зоны». «Зона» — это то место, где мы работаем, а все остальное — «Большая Земля».

И хотя жили они не на острове, выражение «Большая Земля» возникло не случайно — высшая секретность отделяла их работу от остальной жизни страны не менее заметно, чем водная гладь отделяет остров от материка. Но это не было некой разновидностью комфортного заключения. Да и вообще тогда далеко не все происходило так, как это пытаются сейчас иногда изображать. А точнее — все тогда происходило не так — даже с пресловутым «использованием труда заключенных» или с якобы «гонениями на кибернетику». Скажем, в еще «сталинско-бериевском» 1953 году в СССР начала работать первая отечественная ЭВМ «Стрела», на которой выполнялись расчеты по РДС-6с. И ничего удивительного в том не было — кибернетика отвергалась в СССР как принцип управления социальными, а не вычислительными процессами.

1953 год для КБ-11 вообще планировался очень насыщенным — кроме испытаний «водородной» бомбы необходимо было обеспечить три испытания новых атомных бомб со сбросом их с самолетов-носителей. Велись работы и по баллистическому корпусу для РДС-6с. Заряд еще не был не то что испытан, а даже изготовлен, а уже готовились первые технические задания на оборудование бомбового отсека дальнего реактивного бомбардировщика Ту-16 под эту супер-бомбу.

Историческая справка

Первый одноступенчатый термоядерный (водородный) заряд РДС-6с был испытан в стационарных условиях на башне 12 августа 1953 года. Это был четвертый по счету ядерный взрыв, произведенный в СССР.

В дальнейшем по той же физической схеме и в тех же габаритах КБ -11 разработало водородный заряд для авиационной бомбы, получивший обозначение РДС-27, который был успешно испытан 6 ноября 1955 года бомбометанием с Ту-16. Авиабомба с зарядом РДС-27 была передана на вооружение ВВС и стала первым войсковым термоядерным боеприпасом.

Опыт разработки РДС-6с имел ключевое значение для дальнейших работ КБ-11. Был создан научно-технический и производственный задел, который обеспечил дальнейший прогресс в области конструирования термоядерного оружия. Большая группа разработчиков РДС-6с во главе с

A. Д. Сахаровым была удостоена звания Героя Социалистического Труда, в том числе — начальник конструкторского отдела В.Ф. Гречишников.

Лауреатами Сталинской премии стали конструкторы А.И. Братухин, Н.В. Бронников, B. Ф. Гречишников, П.А. Есин, И.И. Калашников, г. И. Матвеев, Н.А. Терлецкий, Д.А. Фишман, В.Ф. Шатилов, Б.А. Юрьев. Шестнадцать конструкторов были награждены орденами и медалями СССР.