Атомный конструктор №1

Государственную комиссию по проведению испытания первой в СССР термоядерной бомбы возглавил Министр среднего машиностроения СССР Вячеслав Александрович Малышев, однако на это небывалое событие — ожидаемая мощность взрыва должна была иметь тротиловый эквивалент в 400 тысяч тонн тринитротолуола (!) — собралось кроме министра немало крупных и ответственных лиц. Достаточно привести ряд фамилий из утвержденного Курчатовым списка лиц, «представляющих личные наблюдения» о взрыве. В нем значились: два академика — Мстислав Всеволодович Келдыш и Михаил Алексеевич Лаврентьев, без пяти минут академик Андрей Дмитриевич Сахаров (он получил звание академика за РДС-6с), будущий академик Михаил Александрович Садовский и будущие «член-корры» Д.И. Блохинцев и Л.А. Галин, В.П. Джелепов, Б.С. Джелепов, генерал-лейтенанты И.Ф. Чухнов, С.В. Рогинский, И.С. Глебов, Рождественский, генерал-майоры М.Н. Кочергин и Воскресенский.

Их впечатления, хотя и изложены в суховатом стиле людей, привыкших к сдержанности чувств (особенно — в документах), сходятся в одном: в грандиозности впечатления.

Час «Ч» настал в 7 часов 30 минут по местному (в 4.30 по московскому) времени. Не буду приводить те или иные «личные наблюдения» тех или иных участников испытания, а просто сообщу: определенная по методике «огненного шара» температура светящейся зоны взрыва значительно превышала солнечную. Иными словами, людей с расстояния всего в несколько километров какие-то мгновения опаляла маленькая рукотворная звезда.

Огромное зарево красно-оранжевого цвета было видно с расстояния в 170 километров. Размер облака взрыва составил по высоте 15–16 километров, а по горизонтали — 15–17 километров. Полный тротиловый эквивалент оценивался в 400 ± 50 килотонн. Причем схема заряда позволяла получить уже и мощность в одну мегатонну, то есть — миллион тонн тротилового эквивалента…

Это был успех! И какой успех! 20 августа «Правда» опубликовала «Правительственное сообщение об испытаниях водородной бомбы в Советском Союзе». У Сахарова и многих его коллег-физиков напряжение спало — они заслуженно чувствовали себя триумфаторами.

Пройдет какое-то время, и руководитель конструкторской группы КБ-11 Д.А. Фишман попадет сразу в три наградных списка: на награждение орденом Трудового Красного Знамени, на представление к Сталинской премии II степени и на награждение пожизненными льготами.

Гречишников станет Героем Социалистического Труда, а кроме него звезды Героев за РДС-6с получили в КБ-11 еще девять человек: Ю.Б. Харитон, Н.Л. Духов, К.И. Щелкин, Я.Б. Зельдович, В.К. Боболев, В.А. Давиденко, Е.И. Забабахин, А.Д. Сахаров и И.Е. Тамм.

Так будет позднее, а пока у Давида Абрамовича, как и у других подчиненных Духова и у самого Николая Леонидовича, особых возможностей для проявления ликования не было — их, как и ряд теоретиков, напряжение отпустило лишь частично. Успех РДС-6с означал для них выполнение лишь одной из задач на полигоне, потому что предстояли еще четыре (!) новых испытания при сбросе» экспериментальных атомных бомб с самолетов-носителей.

Психологически все было непросто — выдержать после эйфории 12 августа тот же деловой стиль, что и до 12 августа, не давая воли естественным эмоциям. Через много лет А.Д. Сахаров напишет: «В первых числах августа (1953 года. — С.К.) было проведено испытание обычного (атомного) изделия. В другое время это стало бы для меня событием, но в тот момент я его почти не заметил, поглощенный ожиданием термоядерного взрыва».

Однако тут память Сахарова подвела: до испытания РДС-6с никаких «обычных» атомных испытаний не было! И первый — после 12 августа — взрыв «обычной» (теперь уже и «обычной»!) атомной тактической авиабомбы РДС-4Т («Татьяны») прогремел на Полигоне лишь через одиннадцать дней — 23 августа 1953 года.

Чем же объясняется такая странная аберрация памяти, такое смещение хронологии и порядка событий? Возможно, дело в том, что для Сахарова все сконцентрировалось на термоядерном «первенце», и остального он просто не замечал — «до.» или «после.» была испытана какая-то там «атомная мелочевка».

Да вот, теперь уже и мелочевка — «какие-то» 20 килотонн против двадцать раз по двадцать при возможности иметь пятьдесят раз по двадцать килотонн.

Радость от Большого Успеха смещала все временные ориентиры — смещала для физика Сахарова. А вот конструкторы КБ-11 так расслабиться не могли. Они по-прежнему пребывали в рабочем напряжении, готовясь к новым работам — воздушным испытаниям

РДС-4Т и РДС-5. Причем опыты с РДС-5 готовились в трех различных «редакциях» (решалась поставленная еще Сталиным проблема минимизации закладки плутония). Выходило — за одну неделю надо было подготовить к испытаниям и взорвать три заряда.

РДС-4Т — ЭТО заряд для первой советской серийной атомной авиационной бомбы, поступившей на вооружение непосредственно в войска. Бомба с этим зарядом была на треть меньше по калибру и в три раза легче бомбы с зарядом РДС-3 (1,2 тонны вместо 3,1 тонны).