Арысь-поле

— Выспаться — это святое, — Слава резко сел, мотая головой, — во, погодку нам удружили.

— Ты вчера видел женщину? — спросил Вадим.

— Валю? Конечно, видел, а что?

— Не Валю, другую женщину.

— Какую другую? — Слава искренне удивился.

— Из огоньков, что поднимались от реки вместе с нами. Они сложились в фигуру; у нее были длинные волосы…

— Хорош тебе, — перебил Слава, — от вчерашнего дождя я, вроде, отрезвел. Бред все это собачий. Вот, вчера была настоящая, живая природа во всей своей красе. И ты хочешь сказать, что она подвластна каким-то каменным истуканам и старику с факелами? Никогда не поверю. Теперь не поверю, — поправился он, — это все, знаешь, от скуки и невостребованности дурные мысли в голову лезут — хочется чего-то загадочного, потому что остальное уже понятно и неинтересно. И огоньки твои… я, конечно, не силен в биологии, но думаю, что это светлячки, живущие у воды. Они раньше нас почувствовали приближение потопа и потянулись к лесу — туда, где посуше.

— А Арысь-поле?.. А ужик?.. — Вадим ехидно прищурился.

— Ужик — это неизвестная рептилия, сохранившаяся, может, с ледникового периода, типа, Несси, а Арысь-поле?.. Я ж не говорю, что видел ее. Может, этот старый хрен — гипнотизер на пенсии. Кстати, он мне тоже травы насовал, но совсем другой; она, говорит, поможет тебе здраво мыслить. Так вот, если б я здраво мыслил, я б вчера до дождя свалил отсюда, а не мок под забором всю ночь, как бездомный пес. Вот и все его чародейство.

— Ну, почему?.. — Вадим достал сигарету, — рассуждаешь ты весьма здраво, то есть, именно так он и хотел, чтоб ты рассуждал.

Слава смотрел удивленно, но молчал; осторожно спустил босую ногу и не выходя из машины, пощупал землю.

— Глина до вечера не просохнет, так что поедем, скорее всего, ближе к ночи.

— Пойдем, посмотрим, как там наши кладоискатели, — выпрыгнув из машины, Вадим потянулся. Одежда его почти высохла, и глина, превратившись в корку, даже потрескалась, — или пойти постирать сначала, а то по городу ходить в плавках — могут неправильно понять?

— Пойдем, пройдемся, потом постираешь, — Славина одежда была гораздо чище, и он сразу разложил ее на капоте, — на такой жаре все десять раз высохнет.

Они медленно пошли вверх по склону. Следов ночной бури оставалось все меньше, и даже река вернулась в берега, еле слышно плеща в корнях кустов. Вадим посмотрел на них с благодарностью, вспомнив, как катился, подгоняемый бурным потоком, как барахтался в грязи, цепляясь за хлипкие ветки. Все это могло показаться ночным кошмаром, если б не разодранное плечо, синяки, проявившиеся на ногах, и отсутствие палатки… И тут он вспомнил, что вместе с палаткой, исчезла и фотография!..

Сначала Вадиму стало безумно жаль ее, будто он потерял самого близкого человека, но потом сообразил, что аппарат-то с пленкой остался, и при желании можно сделать, сколько угодно новых отпечатков. Эта мысль успокоила — получалось, вроде, он просто ненадолго расстался с девушками, и они ждут его дома.

Глина под травой, действительно, сохранила влагу, поэтому ноги скользили, и приходилось цепляться друг за друга, но было уже не страшно, а весело. Подходя к хутору, они увидели, что забор, ночью сдерживавший натиск воды, наклонился.

— Это не я, — пошутил Слава, а сам подумал, что еще немного, и все сооружение могло сползти вниз, и тогда неизвестно, кому бы досталось больше, Вадиму или ему.

Сруб не пострадал вовсе, и хоть внутри него стояла вода, ни одно бревно не упало и ни одно стропило не рухнуло.

— Пойдем на кладбище, — предложил Слава, — интересно все-таки, что они там откопали.

Перед Вадимом мгновенно возникла картина — трепещущий в воздухе, светящийся женский силуэт; фигура с занесенной лопатой в свете молнии; раскат грома, сотрясающий землю… Все эти события казались ему неразрывно связанными, и не важно, что Слава думал по-другому — спорить с ним не имело смысла.

Первое, что они увидели, было обрушившееся надгробье Насти Чугайновой. Подмытое водой, оно рухнуло в яму, выкопанную кладоискателями, и теперь лежало портретом вниз. Один угол плиты был приподнят, и оттуда тянулся длинный желтый язык вымытого песка. Второе надгробье — блестящее, омытое дождем, стояло ровно и неприступно.

— Сейчас посмотрим, что там было, — Слава подошел к могиле — из-под плиты торчала посиневшая человеческая рука.

— Похоже отсюда лучше делать ноги. Это уже не глюки, а реальный труп… — Вадим остановился в нескольких шагах.

— И что? — Слава выглядел таким спокойным, вроде, каждый день находил трупы, — никто его не убивал — все естественно… а нечего по чужим могилам шляться. Называется — собаке собачья смерть, но мне интересно, куда делось то, что они нашли?..

— Чтоб это узнать, надо поднять плиту.

— Уверен? Смотри, как она глубоко села, а ямка-то была этому сморчку, максимум, по яйца. Эту штуку могла унести вода, так что, по идее, она должна быть поблизости, но я ее не вижу.

— А почему тогда не унесло труп?