Арысь-поле

Голос вернул Вадиму силы. Он вылез на берег и на коленях пополз по склону. Водная лавина прошла, оставив лишь отдельные ручейки, сбегавшие к реке по извилистым, промытым в глине и песке руслам. Светлее становилось с каждой минутой, и наверху уже различались очертания сруба.

— Вадим, где ты?..

— Иду к тебе! — хотя «иду» было слишком громко сказано — Вадим цеплялся за траву, вырывая ее кусками, и снова скатываясь на несколько метров.

Наконец, ему все-таки удалось добраться до дыры в заборе); он схватился за столб и с трудом встал. Тело ныло, ноги дрожали от напряжения, футболка порвалась, и сквозь нее виднелось поцарапанное, кровоточащее плечо; джинсы порыжели, а на коленке лопнули поперек, вроде улыбаясь, когда Вадим сгибал ногу.

Слава появился из-за дома. Выглядел он гораздо лучше — хотя и такой же мокрый, но в целой одежде и, кроме того, на нем не было, ни ссадин, ни прилипших кусков грязи и тины. Дождь совсем стих — лишь большие одинокие капли срывались с деревьев, смачно плюхаясь в лужи.

— Ты как? — спросил Слава.

— Живой. Меня, как мешок, катило до самого берега.

— Заметно, — Слава похлопал его по плечу, — но хорошо, что хорошо кончается. В принципе, нечто подобное можно было предвидеть, ведь не бывает, чтоб две недели стояла сорокаградусная жара, и все это потом не вылилось обратно — круговорот воды в природе пока еще никто не отменял. Не читал я такого Указа.

— Ты думаешь, это круговорот воды в природе? — Вадим с сомнением покачал головой.

— А ты думаешь, пришествие Антихриста? — Слава засмеялся, — я уцепился за забор, а потом через дырку переполз к дому. Внутрь войти не решился — вдруг рухнул бы под таким напором; под крыльцом отлежался. Так вот, смею уверить, никаких сверхъестественных явлений тут не происходило.

— А где наши кладоискатели? — Вадим оглянулся.

— Сейчас посмотрим. Меня, правда, больше интересует, как там машина и все наше добро.

— Блин, а, правда!.. — Вадим напрочь забыл о таких житейских мелочах, — боюсь, от палатки мало, что осталось.

— Да хрен с ней!.. Была б машина цела.

Совсем рассвело. Балансируя руками, они стали осторожно спускаться к берегу и еще издали увидели джип, белый и чистый, отмытый от многодневной пыли.

— Повезло, — Слава облегченно вздохнул, — а могло б смыть. Во, повеселились бы!..

От палатки, естественно, не осталось и следа, не говоря покрывале, удочке, посуде и прочих мелочах, а в мутной реке, отвоевавшей несколько метров берега, плавали сучья с трепетавшими флажками зеленых листочков и целые острова грязно-белой пены. Над ними стелился туман, ровной пеленой накрывая все русло, что делало пейзаж загадочным и мистическим. Не было слышно ни птиц, ни насекомых.

— Палатку вместе со шмотками, наверное, течением унесло, иначе плавала б где-нибудь здесь — она ж почти герметичная, там воздух должен оставаться.

— Да ладно, — Слава махнул рукой, — она все равно старая, — подойдя к машине, сначала осмотрел ее со всех сторон, и не найдя повреждений, заглянул внутрь, — вот так, японская техника! Сухо, блин!.. А «Жигули» б насквозь промокли.

— Если он еще и заведется, я буду японцев уважать на полстакана больше.

— Все равно, мы отсюда не выползем, пока не подсохнет.

— Хоть погреемся. У меня зуб на зуб не попадает.

— Сейчас, погоди, — Слава с трудом вытащил из мокрого кармана ключи. Открыв машину, разделся до плавок и залез в салон. Вадим последовал его примеру, бросив грязную одежду прямо на землю.

— Ну… — Слава вставил ключ в зажигание, — давай, ласточка!.. (Приборная панель тут же ожила, мотор тихонько заурчал) Вот так!.. Да чтоб я когда-нибудь поддержал отечественного производителя?.. Ни за что!..

Тепло поползло по салону, и окна сразу запотели, отделяя крошечный уютный мир от остального, разрушенного наводнением. Слава откинул спинки, превратив салон в лежанку.

— А пожрать у нас осталось? — Вадим удобно устроился, подсунув руки под голову.

— Хлеб с помидорами смыло; огурцы остались, должна быть тушенка… а тушенка — это здорово!.. — Слава пошарил за сиденьем, но вытащил бутылку водки, — о! Как правильно я бросил ее в машину, а не в палатку — обидно б было. Поищи с твоей стороны стаканы.

Вместе с водкой по телу разлилась сладкая истома; глаза закрывались, и не хотелось ни о чем разговаривать. Слава поковырялся в банке, проглотил пару кусочков холодного жирного мяса.

— Ешь, я не хочу больше, — он открыл окно и достал из бардачка сухую пачку сигарет, — да, без машины было б хреново. Печку выключим?

— Выключай, — облизав, Вадим сунул ложку в пакет, — лично я буду спать.

— Это правильно, после такой ночки. Тем более, время только семь часов, — докурив Слава, лег и повернулся на бок.

Проснулись они почти одновременно от духоты и солнечных лучей, бивших в глаза, а в приоткрытое окно вползал еще и жаркий влажный воздух.

— Субтропики, блин, — Слава потянулся.

Вадим открыл дверцу — трава, рыжая от грязевых потоков, практически высохла, но кое-где еще виднелись неглубокие лужи. Посмотрел на часы.

— Хорошо мы придавили четыре часика.