Арысь-поле

— Ничего особенного, но штука, похоже, довольно старая, или состаренная искусственно — сейчас это умеют делать, потому что ничем не пропитана и в земле должна была б сгнить. Слушай, — он поднял голову, — а кто, вообще, сказал, что она из могилы? Тебе не кажется, что мы продолжаем создавать легенду? Может, ее просто принесло течением — смыло полуфабрикат со двора местного резчика. Знаешь, сейчас любят такой фигней украшать парки, детские площадки.

— Все может быть, — Вадим присел на корточки, разглядывая идола, — но тогда уж больно непрофессиональная работа.

— Так это ж полуфабрикат. Тут, видишь, только голову и руки начали прорезать.

— Все может быть, — оттого, что светило солнце и щебетали птицы; оттого, что его джинсы сушились на крыше джипа; оттого, что рядом сидел Слава и выдвигал вполне логичные доводы, Вадим успокоился. Ему даже стало казаться, что два мертвых тела — лишь обман зрения, хотя ни за какие деньги он бы не пошел, чтоб убедиться в этом.

— Давай возьмем его с собой и покажем историкам в университете, — Вадим осторожно провел пальцем по лицу идола — поверхность оказалась отполированной и теплой от солнца.

— Не думаю, что это полено представляет историческую ценность, — Слава уже настроился на то, что через пару часов они уедут и больше никогда не вернутся к событиям последней недели — так зачем тащить непонятный груз в понятную жизнь?..

С другой стороны, как ни насилуй свою память и свое воображение, трупы существовали абсолютно реально, и это полено, даже если и не являлось прямым участником событий, то оставалось частью мизансцены, соответствующей месту и времени, поэтому просто так выбросить его не удастся.

— Давай съедим что-нибудь, — сказал он, чтоб отвлечься.

— Вот, хорошая здравая мысль, — Слава открыл машину, — к тушенке имеются три огурца… Слушай, а если нарубить дров из этого полена и развести костер?..

— Зачем? Жарить все равно нечего.

— А просто так, — Слава подумал, что костер им, действительно, ни к чему — солнце еще палило во всю, и даже тушенка, лежавшая в машине, стала горячей.

— Оно сырое и гореть не будет; и, вообще!.. Тебе нужны лишние приключения?

— Ты о чем? — не понял Слава.

— О жизни, — Вадиму хотелось, чтоб Слава сам все понял, и не потребовалось объяснять, что не стоит крушить мир, которого не знаешь — одного такого, с лопатой, они уже видели; и еще, как бы спасительно не выглядели рассуждения о резчике-самоучке, предназначались они кому-то третьему, глупому и легковерному.

Но Слава, похоже, ничего не понял, потому что сказал:

— Если о жизни, то сегодня пятница. Какие планы?

— Не знаю, — Вадим пожал плечами, — зависит от настроения, и во сколько мы приедем.

— Я предлагаю развеяться после этих ужастиков. Давай сходим туда, где отдыхают цивилизованные люди, играет музыка и наливают водку; снимем каких-нибудь глупых девочек, которым на уши можно развесить много-много лапши, и, как поется в «Интернационале» — отречемся от старого мира… а?

— Посмотрим, — ответил Вадим уклончиво, не потому что предложение ему не понравилось, но пока они сидели на берегу в компании выловленного из реки «Буратино», по соседству с двумя покойниками и развороченной пустой могилой, тот мир казался слишком далеким, и путь в него слишком длинным, почти непреодолимым.

Наконец, джинсы высохли, да и земля, по крайней мере, внешне казалась вполне приемлемой для передвижения.

— Ну что, по коням? — Слава оглядел «лагерь», по привычке ища, не забыли ли они что-нибудь, хотя что можно забыть, если все вещи давно унесла река?..

— Знаешь, — он остановился над черным идолом, — давай отнесем его наверх, на хутор.

— Зачем? — Вадим прыгал на одной ноге, засовывая другую, в изрядно подсевшие джинсы.

— Ну, например, придут туристы и спалят его вместо дров — а вдруг он, действительно, историческая ценность? В город его мы, конечно, не потащим, а тут, пусть себе лежит.

— Отнеси, если хочешь, — Вадим не нашел, что возразить. Он, наконец, справился с джинсами, и стоял смешно выпрямившись, плотно затянутый в чуть влажную ткань.

— Зачем носить? Поедем, как я ехал с Катькой, когда заблудился. Кстати, там и дорога лучше — песок, а не глина.

— Думаешь, это хорошая мысль?.. — Вадиму не хотелось вновь оказаться рядом с кладбищем, но в отношении дороги, Слава, безусловно, был прав.

Они затащили бревно на заднее сиденье и уселись сами.

— До свиданья, райский уголок, — Слава завел двигатель, и машина поползла по склону, надсадно ревя на первой передаче.

На хуторе они чуть притормозили, чтоб бросить идола через забор; потом Слава втопил газ, и очень скоро джип выскочил на асфальт.

— И в какую нам сторону? — спросил Вадим.

— Прошлый мы ехали сюда, и солнце садилось перед нами; значит, теперь оно должно быть за спиной.

— Ну, раз должно, поехали, — Вадим закурил, глядя в окно.