Андрей Столяров

Совещания у нас происходили почти непрерывно. Собст­вен­но вся жизнь Бе­лого дома превратилась теперь в одно нескончаемое, сумбурное совещание, мгновенно, точно испуганная аме­ба, ме­няющее формат: то с прези­дентом, то без него, то с во­енными, то чисто экспертное, то с общественными организациями, то с представителями спец­служб. Я наблюдал за этим с профессио­нальным вниманием. Тот, кто думает, что государст­венный аппа­рат — это рационализированная бюрократия в духе Вебера, работающая, как часы, где каждое колесико вращается в такт остальным, тот искренне и глубоко заблуждается. Этот ме­ханизм собран как будто на­спех, из разномастных, часто не­сов­местимых частей: зубчики в нем, как правило, друг с другом не сов­падают, штифты разболтаны, одни колесики на них застрева­ют, дру­гие вращаются, не имея ни­какого сцепления, а все вме­сте скрежещет, вздрагивает, трясет­ся, грозя рассыпаться в бес­полезный и бессмысленный хлам. То есть бюрократия есть, а рационализации нет, и потому все тонет в документированном словоговорении. И вот тут надо отдать долж­ное Рональду Гамбу. Когда припадок административного дерганья достиг апогея, пре­вращаясь в паническую и не­управляемую тол­чею, он (так рас­сказывали) вдруг трахнул ку­лаком по столу и в изумленной ти­шине произнес: «Я как верховный главнокоман­дующий прика­зы­ваю…» — Пара зубчиков об­ломилась, пара колесиков выкати­лась из содрогнувшегося ме­ханизма, но осталь­ные все же как-то синхронизировались, и уже утром того же дня подразделения американских морских пе­хо­тинцев начали раз­во­рачиваться у Сад­жида (восемьдесят кило­метров от Центра), пытаясь восстано­вить оборону, а еще через па­ру часов к ним при­соединились войска НАТО и российский спец­наз. Правда, в Сад­жиде им удер­жаться не удалось. Евро­пей­ские части Северо­-Атлантического Аль­янса рассыпа­лись в прах при первом же на­тиске «Исламской народной ар­мии»: ни французы, ни нем­цы, ни тем более вен­гры, румыны и латыши не хотели умирать в бес­плодных, песча­ных отрогах Не­джда. Они сразу же, бросая тех­нику и боепри­пасы, беспоря­дочно откатились назад, открыв фланг морских пехотинцев, ко­торым тоже под угрозой уничтоже­ния пришлось отступить. В какой-то мере фронт стаби­лизиро­вался лишь на окраинах Напалеба, от которого до строе­ний Центра, в том чис­ле и до Купола арконской Станции, было чуть более пятидесяти километров. Хорошо еще, что ки­тайские подразделе­ния очень быстро и твердо остановили наступление йеменской армии с юга.

Ситуация тем не менее оставалась крайне тревожной. Был поставлен вопрос об эвакуации в более подходящее место самих «звездных гостей». Президент Гамб вновь предложил перебраться в Соединенные Штаты, где им будет гарантирована не только полная безопасность, но и современное технологическое обеспечение, и конвенциональный комфорт. Вопрос этот еще более обострился после внезапной атаки неизвестной террористической группы на Центр, когда едва не был захвачен арконец, известный на Земле под именем Виллем. Спастись ему удалось только чудом. И, к сожалению (а как это еще можно назвать), решающую роль в данном спасении сыграл некий российский эксперт, который сам был тяжело ранен, попал под Купол, был вылечен там арконцами и провел внутри Станции почти две недели.

Для нас это был очередной сильный удар. Ни у кого не было никаких сомнений, что за две недели, проведенные под Купо­лом, мистер Коврин, кстати профессор культурологии, полити­ческий аналитик, доктор наук, то есть весьма образованный че­ловек, мог снять с арконцев очень ценную информацию, возмож­но имеющую стратегическое значение. Задача теперь заключалась в том, чтобы информация эта не стала эксклюзивом России, дав ей неоспоримые технологические преимущества. Не так просто это было осуществить. С громадным трудом нам уда­лось настоять на одном: чтобы мистер Коврин сразу после своего возвращения из-под Купола не был отправлен «на реа­билитацию» к себе домой, на что он как российский гражданин имел полное пра­во. В этом случае мы его никогда больше не увидели бы. В кои-то веки нас в данном вопросе поддержал весь Совет Безопасности, практически весь ДЕКОН и — вот в чем нам особенно повезло — даже Китай, который обычно солидаризовался с Россией. С еще большим трудом удалось сформировать комиссию по изучению «феномена Коврина» и поставить во главе ее вполне нейтрального человека, профессора Хайму ван Брюгманс, гражданку Голландии. Тоже, разумеется, не подарок, но все же лучше, чем выдвинутый Россией некий «научный эксперт», Андрон Лавенков, в действительности, скорее всего, сотрудник российских спецслужб.