Андрей Столяров

От края площадки идет длинный травяной спуск к реке. В солнечном воздушном просторе отчетливо виден мост, между перил которого перекипает, как каша, густая масса людей. При­поднимаются над ней кабины грузовиков, перегораживающих до­рогу, на них — фигурки бойцов Росгвардии, размахивающих руками. Они что-то кричат, но отсюда не разобрать. А дальше, на другой стороне реки, на пространстве примерно в километр длиной-шириной — чудовищный бидонвиль из палаток, фанерных листов, обрезков досок, коробок, ящиков, полиэти­лена, черт-те чего. Выползает оттуда копоть костров, чернеют жуткие очереди, тянущиеся к пунктам питания. И над всем этим адом, над месивом слипающейся в отчаяние человеческой маяты — серый купол ар­конской Станции, окруженный чуть поблескивающей на солнце пленоч­кой защитного поля.

Разглядывать эту босхианскую панораму им, впрочем, некогда. Со стороны города, лежащего сейчас у них за спиной, как тяжелая волна в океане, вздымается низкий, протяжный, почти нечеловеческий звук: вой — не вой, стон — не стон, исходящий будто из недр земли. И сразу же из проулка, по которому они только что шли, выскакивают две девушки — в синем и красном платьях существенно выше колен — обе перепуганные до полусмерти, трясущие растопыренными ладонями. Ефим догадывается, что это те, которые уже неделю толпятся на площади перед мэрией, держа плакатики: «Выйду замуж за эмигранта с визой!», товар с брачных рынков, мотыльки, скопом летящие на огонь.

Марат отрывисто спрашивает:

— Что там?

Девушки не в состоянии продышаться. Чувствуется, что мча­лись они, не понимая куда и зачем. Наконец одна из них кое-как, сглатывая, выдавливает из себя:

— Не ходите туда, там — ужас…

А вторая внезапно визжит:

— Уроды!.. Придурки обдолбанные!.. Они там все чокнулись, все!..

— Пожар, — негромко замечает Алена.

Над садами, над треугольными скатами крыш, не спеша, точно во сне, поднимается толстый столб дыма, загибается, при­крывая собой еще низкое солнце, и перьевыми зыбкими лох­мами также неторопливо плывет куда-то в сторону водонапор­ной башни.

У Ефима обрывается сердце.

— Кажется, это наш дом, — подтверждает его догадку Алена. И передергивает плечами, будто на них лег инеем бледный озноб. Лицо у нее, как ни странно, спокойное. — Ладно, все. Что мы тут топчемся? Надо идти…

13

Прежде всего скажу, что, в отличие от многих мемуаристов, я не собираюсь ни с кем сводить счеты. Я не собираюсь ничего выворачивать наизнанку, обнажать махристые швы, вытряхивать из складок на свет дурно пахнущую, комковатую, серую пыль. Пусть даже именно эти затхлые катыши времени особенно привлекают читателей.

У меня совсем другая задача.

Так получилось, что я, конечно недолго, но поработал в администрации двух президентов, был свидетелем и даже немного участником неких грандиозных событий, пронзивших все человечество точно электрошок, и пока события эти еще не стали историей, то есть пока они не превратились в мумифицированный официоз, состоящий лишь из сухих жил и костей, мне хотелось бы добавить к ним несколько своих обертонов, несколько живых красок, несколько мелких деталей, которые, возможно, сделают картину более полной. Вот все, чего я хочу, и вот, что заставляет меня садиться за клавиатуру компьютера.

Предложение стать одним из советников президента по кризисным ситуациям (в основном с упором на культурологический их аспект) мне передал мой старый приятель Гленн Осковиц, с ко­торым мы были знакомы еще со времен Колумбийского универ­ситета, да и позже как-то не потеряли друг друга из виду. Гленн вполне откровенно объяснил, в чем тут дело. Нынешний пре­зи­дент Америки, на которого некогда возлагали столько на­дежд — ему даже авансом присудили Нобелевскую премию мира, — несмотря на то что он без особых трудностей отбарабанил два сро­ка, надежд этих совершенно не оправдал. Ожидаемого об­нов­ления страны при нем не произошло. Напротив, Америка еще больше увязла в трясине неразрешимых противоречий. Естественно, на­чалась фаза общественного разочарования. А поскольку при­ближались очередные президентские выборы и поскольку рес­публиканцы явно рас­считы­вали взять на них реванш за пора­жения прошлых лет, то решено было освежить состав прези­дентской администрации, ввести в нее несколько ярких медий­ных фигур, что могло бы поддержать рейтинг демократической партии в глазах избирателей.