Андрей Столяров

Сербия внезапно ввела войска в Косовскую Митровицу, откуда сербов медленно, но планомерно выдавливали косовские бо­евики, а через пару дней присоединила к себе также и Республику Сербску (Босния и Герцеговина), где сербское население составляло по­давляю­щее большинство. Не успел собраться по этому поводу Совет Безопасности Организации Объединенных Наций, не успел Европейский парламент обрушить на Сербию град демагогических резолюций, как вспыхнуло восстание албанцев в северной и западной Македонии: «Армия националь­ного осво­бож­дения», формировавшаяся исподволь уже несколь­ко лет, с хо­ду захватила ряд поселков и городов и объявила о вос­соединении края с Великой Албанией. Почти сразу же нача­лись беспорядки в Хорватии, причины которых толком не понял никто, но переросшие в столкновения с боснийскими мусульма­нами. В самом же Сараево бесновались непрерывные демонстра­ции, требующие передать всю власть в этой сложносочиненной федеративной конфедерации ее исторически подлинным граж­данам — боснякам. Верховный представитель ООН по Боснии и Герцеговине, пытаясь стабилизировать обстановку, отправил в отставку весь Президентский триумвират (коллективного главу государства) и назначил внеочередные выборы в Парламент­скую ассамблею. Вечером того же дня его машина была обстре­ляна неизвестными лицами, убит был шофер. Правительство Ма­кедонии начало срочную мобилизацию. То же сделала и Алба­ния, предупредившая, что она «не оставит в беде своих братьев, подвергающихся жестокому геноциду». В общем, Балканы опять задымились, подтверждая свою репутацию «порохового погре­ба» Европы.

Европе, впрочем, было не до Балкан. Начал растрескиваться весь европейский мир, казавшийся незыблемым после образова­ния ЕС, Совета Европы, Европарламента и ПАСЕ. В конце сен­тября произошло то, чего ра­нее никто не мог представить себе даже в бреду: испанский воен­ный флот внезапно подошел к берегам Гибралтара, на бе­рег вы­садился усиленный армейскими подразделениями спец­наз, и по­ка командование английского гар­низона консуль­тиро­валось с мет­рополией, может ли оно от­кры­вать огонь по своим союзни­кам в НАТО, прибрежные укреп­ления были захвачены, испанские части торжественно пошли по улицам города. В эти же часы Испания блоки­ровала Гибралтар с суши, на посадочные полосы аэродрома был высажен парашют­ный десант, и испан­ское правительство за­явило о восстановле­нии суверенитета над своей исторической территорией, окку­пированной Великобританией.

Англия ответила незамедлительно. Премьер-ми­нистр сэр Эдвард Виллинброк, почти единогласно поддержан­ный обеими палатами парламента, обвинил Испанию в «грубей­шем и неслыханном попрании международных законов», «в пря­мой, неспровоцированной агрессии против его страны» и уль­тимативно предупредил, что если в течение трех суток испан­ские войска не будут выведены из Гибралтара, то Соединенное королевство использует все свои силы и средства для отпора за­хватчикам. Флот Великобритании на­чал сосредоточиваться в Гиб­ралтарском проливе. Небо над ним начали барражировать ис­тре­бители английских ВВС. Одновременно Англия направила жа­лобу в соответствующие инстанции НАТО, которое, судя по ту­манному заявлению генерального секретаря о «начале поли­тических консультаций», пребывало в глубоком трансе. Испа­ния, в свою очередь, заявила, что тоже будет отстаивать свое право на владение испанской землей всеми имеющимися у нее возможностями.

Содрогнулся «цивилизованный Запад». Казалось, возвраща­ются времена кровопролитных англо-испанских войн XVI — XVIII столетий. Совет Европы после бурных дискуссий осудил Испа­нию «за действия, противоречащие международному праву» и потребовал от нее немедленного и безоговорочного вывода войск (сама Испания участия в сессии Совета не принимала). Вместе с тем боль­шинство чле­нов Совета предложило Великобритании «воздержаться от поспешных ответных действий, чтобы не превратить разногласия в горячий конфликт», после чего английский министр иностранных дел демонстративно покинул зал заседаний. Образовался политический ступор. Правда, ликующая Испания тут же получила ответный удар. Уже через трое суток после начала «Гибралтарского инци­дента», ко­г­да обе противостоящие стороны еще лишь обменивались угрожаю­щи­ми заявлениями, марокканская гвардия та­ким же внезапным брос­ком захватила Сеуту и Мелилью, колони­альные владения Испании на северном побережье Африки, и правительство Ма­рокко точно так же торжественно заявило о восстановлении сувере­нитета над своими историческими территориями. На другой день в очередной раз провозгласила свою независимость Ката­лония и начала формировать собственные вооруженные силы для за­щиты границ, а в Стране Басков вышедшая из подполья партия «Батасуна» заявила о создании временного правитель­ства «не­зависимого Баскского государства», боевики ЭТА (за­пре­щенной террористической организации) начали патрулировать улицы Бильбао.