Андрей Столяров

— Ну не с рождения же я был чиновником. Тоже — школу сперва окончил. Сдуру, как и половина нашего класса, подал на матмех. Зачем? И математику-то никогда не любил. Конечно — провалил вступительные экзамены. Не все же такие талантливые, как ты…

После таблеток, которые ему скормила Сара, он выглядит значительно лучше. Боль в развороченном животе, видимо, поутихла, кровь тоже больше из-под повязки не проступает. Хотя, возможно, внутреннее кровотечение продолжается.

Черт! Ни хрена в этом не разбираюсь.

Чувствую только — по взгляду Сары, — что он не жилец.

Она цедит сквозь зубы:

— Плохо то, что они теперь знают, где мы. И даже, может быть, догадываются, что это — именно мы. Правда, могут этого и не знать. И если мы будем сидеть тихо…

Сара не договаривает.

Все ясно и так.

— А что там вообще с обстановкой? — интересуюсь я.

Сара прикладывает к уху свой телефон. Он, как уже понятно, у нее не простой: позволяет прослушивать чуть ли не весь эфир в радиусе до километра. Да и сама Сара тоже отнюдь не простая. Ай да девушка из Алабамы, медсестра, профессио­нально владеющая оружием! Как она уложила двух выскочивших на нас хазгаровцев! А как она протащила нас по пожарной лестнице, затем — по подвалу, я о нем и не подозревал, и далее — к остову грузовика, за которым можно было укрыться. Ведь еле-еле сумели вывернуться. Если бы не она, лежали бы сейчас связанными под дулами террористов. И то, что Лавенков получил пулю в живот, не ее вина: надо было без раздумий падать на землю, когда она вдруг скомандовала: «Ложись!» Я-то рухнул, как в обморок, мордой в песок, лоб расшиб, а он, кажется, попытался что-то сообразить, отстреливаться, и вот результат… И она же потом перетащила его сюда. Нет, я верю, что она, по-видимому, и медсестра в том числе, но это явно не главная ее специальность.

Сара между тем извещает нас, что капитулировало сенегальское подразделение международных войск. Выбросили белый флаг, сложили оружие. Значит, «Хазгар» теперь контролирует и территорию гаража.

— Это вон там… — Она тычет куда-то рукой. — Ну нас это пока не волнует… Удалось также связаться с полковником Буреску… Черт!.. Он прислать помощь не может, говорит, что сами с трудом отбиваются, осаждены в Клубе. Утверждает, что уже летят вертолеты с авианосца «Джордж Буш». Два звена… Ну это я и сама знаю…

— А российское подразделение?

— О них ничего не известно… Еще новость: откуда-то с севера выдвигаются «абрамсы». Новозеландцы два танка подбили, но считают, что массированной атаки не выдержат. Собираются отходить в сторону Клуба, соединиться с Буреску… — Она, вертя головой, прикидывает. — Так, а это откуда?.. Понятно. Ну, до нас им тоже — пока еще далеко…

— Когда ожидаются вертолеты? — спрашивает Лавенков.

— Думаю… что им нужно… Я полагаю… тридцать — сорок минут…

— Мы столько не продержимся.

— Ну это как посмотреть…

Я пользуюсь образовавшейся передышкой и пока Сара вновь слушает телефон, осторожно ее сканирую. Я еще очень плохо читаю взбудораженные слои сознания, но мне все же удается понять, что Сара — офицер ЦРУ, спецподразделение Департамента активных действий, и у нее четкий приказ: если позволят обстоятельства, то живым или мерт­вым доставить меня на территорию США. Меня это не удивляет. Чего-то подобного я ожидал. И обстоятельства сейчас для этого самые благоприятные. В общем, с Сарой надо держать ухо востро. Тем более что эмпат она — не эмпат, но все же вроде бы что-то такое чувствует: левой свободной рукой усиленно трет затылок.

— Черт, черт, черт!.. Голова ноет… Не вовремя!..

Я поспешно от нее отключаюсь, но поскольку не успеваю одновременно с направленной коммуникацией сбросить и общую — опыта еще не хватает, — то невольно воспринимаю и всю картинку окружающей нас обстановки: и хазгаровцев, залегших за машинами метрах в семидесяти от нас, их пять человек, один ранен, атаковать пока вроде бы не собираются, и суету на территории гаража, где постепенно концентрируется ударная груп­па, однако гараж от нас действительно далеко, и отчаяние осажденных в офицерском Клубе, у них ранены почти все, и даже — на самом краю сознания — песчаного цвета танки, медленно продвигающиеся вперед.