Андрей Смирнов

Чтобы заглушить чувство голода, я мерил шагами камеру: два шага туда, два шага обратно.

Туда-обратно, туда-обратно... Попутно раздавил крысу, вздумавшую перейти улицу прямо под моей

ногой.

Отнюдь не из-за ведьминых чар я поехал обратно в Чертов Бор. По крайней мере, мне хотелось

верить, что не из-за них. С другой стороны, эта Рихо кое-что умела — и я имел возможность лично

убедиться в этом. Легко было предположить, что старуха успела чему-то научить свою непутевую

внучку. Отсюда следовало, что к словам Жанны — о том, что она якобы умеет «колдовать», — стоит

отнестись не как к очередному проявлению местных суеверий, а как к чему-то, что имеет под собой

реальную подоплеку. Пусть даже эта подоплека совершенно не такова, какой ее себе представляет

Жанна.

Что дальше? Тюремщики «заколдованы». Что это может означать? Оставим в стороне всю ту

мистическую  чушь,   которую  нес  граф  Альфаро  о  «покровителе»,   сила  которого   охраняет  и   слуг

«покровителя».   Попытаемся взглянуть  на  это  с точки зрения  здравого смысла. Граф  Альфаро  —

человек, обладающий большой силой внушения. Можно предположить, что обработал мозги своих

«подопечных», чтобы уберечь их от чужого воздействия, а себя — от предательства? Говоря языком

моего родного времени — установил психоблок.

Я немного поразмышлял на эту тему, силясь вспомнить все полезное, что было написано в

нескольких   ненаучно-популярных   книжках,   посвященных   этой   теме,   которые   я   когда-то   прочел.

Идей не было.

* * *

Утром нам с Жанной поговорить не удалось. Подходящий момент появился только в середине

дня,   когда   заскрипела   на   ржавых   петлях   дверь   в   конце   коридора   и   Жуан   с   Луисом   вышли   на

лестницу потрепаться с тем, кто эту дверь открыл, — очевидно, это был какой-то другой тюремщик.

Жанна ответила сразу. Она попыталась завести разговор о том, как здесь оказался я сам, но мне

пришлось перебить ее.

— На это нет времени. Скажи, ты можешь хотя бы на полминуты вывести из строя Жуана,

когда он зайдет к тебе. Как-нибудь его ошеломить?

Она задумалась:

— Могу, наверное. Но потом меня наверняка искалечат.

— Не успеют. Ты должна выбраться из своей камеры и открыть мою. Не сомневайся: когда ты

выпустишь из камеры меня, Жуану станет уже не до тебя.

— А Луис? Может, лучше — ночью?

Я подумал и решил, что и ночью, когда будет дежурить один старик, останутся еще солдаты и

охрана.

— Днем, — решил я. — Когда Жуан в очередной раз навестит тебя... один.

— Но что дальше, господин Андрэ?

— Все, что тебе нужно сделать, — это быстро выскочить в коридор и отодвинуть засов. С

Луисом я разберусь. Даже если Жуан прочухается к этому времени,  поверь мне, Жанна: эти два

мешка с дерьмом — не самая большая наша проблема.

Жанна поверила. О солдатах наверху она ничего спрашивать не стала.

— Я попробую, — донесся до меня тихий голосок ведьмочки. — Лучше умереть, чем так жить.

Но почему днем?

— Потому что днем стены охраняют не так тщательно. Ворота открыты, а во дворе — куча

людей. Есть неплохие шансы на то, что когда мы будем проходить через ворота, на нас попросту не

обратят внимания.

Я   не   стал  говорить   Жанне,   что   куда  больше   шансов   на   то,   что   внимание   на   нас   все-таки

обратят. Но, в конце концов, надо надеяться на лучшее. Ночью смыться отсюда вообще нет шансов.

Незачем забивать ей голову всякой ерундой. Пусть сначала сделает эту свинью Жуана. А солдаты

наверху   и   стража   на   воротах...   Проблемы   надо   решать   по   мере   их   возникновения.   Заранее   все

рассчитать все равно невозможно.

* * *

Всю   ночь   не   давали   спать   истошные   вопли   соседа  слева.   Кажется,   крысы   беспокоили   его

сильнее, чем меня. Он орал до тех пор, пока наш ночной смотритель не избил его дубинкой. Тогда

он заткнулся. Мне удалось подремать несколько часов до утра.

Вскоре после завтрака Жуан и Луис опять сели играть в кости. Луис — в который уже раз —

продулся. Жуан пошел отметить радостное событие своей жизни в камеру моей соседки. Заслышав

его шаги, я приник к двери, не в силах справиться с внутренней дрожью. Перед турниром в Тулузе я

волновался куда меньше.

Жуан   проследовал   мимо   моей   двери,   отодвинул   засов   и   вошел  в   камеру  Жанны.   Я   ждал.

Прошло несколько томительных минут...

Прежде чем я увидел ее в свое окошко, тишину разорвал оглушительный рев Жуана:

— А-а-а, сука! Луис, Луис, эта тварь!.. У-у-у!..

Перед моей дверью возникла Жанна. Она вцепилась в засов и попыталась его отодвинуть, но

он плохо слушался ее слабых рук и шел туго.

— Застрял! — отчаянно выдохнула она.

В коридоре грохотали тяжелые шаги — сюда бежал Луис.

— Давай, девочка! Тяни! У тебя получится!..

Она успела. С грохотом засов выскочил из паза.

В следующую секунду Луис отшвырнул Жанну в сторону и попытался задвинуть его обратно.

Я изо всех сил врезал плечом в дверь. А дверь, в свою очередь, врезала тюремщику по физиономии.

Сдавленное   мычание,   мешающееся   с   проклятьями,   —   и   я   наконец   вырвался   из   своей   вонючей

камеры. Луис (морда в крови) отпрыгнул на шаг и потянулся за ножом.