Андрей Смирнов

взаимодействие замковой стражи и сил самообороны на случай, если многочисленная делегация

демонов вдруг решит выйти за рамки протокола и устроит какие-нибудь бесчинства – притом

следовало учесть и вероятность того, что беспорядки могут возникнуть случайным образом, и

заранее спланированное, предательское нападение. Последний сценарий Кадан оценивал как

маловероятный, особенно с учетом того, что делегацию возглавлял Лланлкадуфар, старший брат

королевы Эйрин, но полностью исключать такую возможность было нельзя – и он, будучи

ответственным за безопасность и замка, и всего острова, должен был предусмотреть все

необходимые меры на случай даже и такого развития событий.

Оставшиеся дни до визита именно этой работой он и занимался, гадая, как бы выглядела

подготовка, находись на его месте не уроженец земли, а чистокровный небожитель или

воинственный стихиаль: скорее всего, никаких дополнительных мероприятий не было бы

проведено вообще, ибо духи и демоны, даже наиболее высокоразвитые, в чем-то подобны зверям

и птицам: следуют своей природе, не выходя за ее пределы, вновь и вновь поступают так, как

поступали всегда. Он тоже стал довольно инертным, жил размеренной, спокойной жизнью, не

требующей никаких перемен – но все же он когда-то был человеком, и опыт земной жизни ему

никогда не забыть. Те, кто привык к совершенству, не оставляют «запаса прочности», когда

приступают к какому-либо делу; любому уроженцу высших небес проводимые Каданом занятия с

силами городской самообороны Фойдана показались бы бессмысленным излишеством, потому что

после поражения Последовавших в Войне Остывших Светил во всей Сальбраве нельзя было найти

ничего, что могло бы угрожать Небесам: Владыки Дна смирились и признали свою зависимость, а

Луна и ее Князья оказались заперты в Сопряжении и лишены почти всех своих сил. Но тот, кто

был человеком, всегда предпочтет иметь что-нибудь про запас – даже в том случае, если живет в

месте, где никто и никогда ни в чем не испытывает недостатка. В силу этой же причины он вызвал

собственного посланника – птицу из воздушного металла, легкую и одновременно прочную – и

отправил ее в Разрушенный Город Фо. Его послание содержало несколько вопросов – и ответы, полученные от Ласагара, заставили его укрепиться в мысли, что предстоящий дипломатический

визит из Нижних Миров – не просто дань вежливости: в Преисподней полыхала полномасштабная

гражданская война, и один из Князей Дна уже был убит Отвергнувшими Договор. Палач

действовал преимущественно на средних кругах Ада, Отравитель – на периферии Нижних Миров

и Лунных; и Вагадру – обширное демоническое королевство, включавшее в себя периферийные

миры от первого круга Преисподней до четвертого – эта война, конечно же, затронула.

Наконец, наступил тот самый день – или, вернее, та самая ночь, поскольку визит демонов

был назначен на час, когда Солнце освещает иные миры Сальбравы, покидая землю и ближайшие

к ней небеса. Визит предварило новое появление темно-лиловой птицы: она возвестила о скором

прибытии гостей, как только опустилась на руку Кадана; начальник стражи подтвердил, что

посланников Вагадры ожидают, и к их прибытию все готово. Спустя два часа начали появляться

первые гости.

Они приходили мистическим путем, созданным магией Хазвейжа, короля Вагадры:

сначала – едва различимые тени, движущиеся в воздухе, затем – зловещие темные фигуры,

вступавшие на Запретный Утес так, будто бы собирались начать вторжение; им, порождениям

извечной тьмы, все здесь, в мире света, было враждебно и чуждо. Пусть Солнца и не было на небе, но сама ночь здесь, в райских кущах, была подобна ранним сумеркам: от дня ее отличала лишь

большая тишина и спокойствие, и изменение освещения в сторону более мягкого, рассеянного в

воздухе света. Обитателям Ада эта ночь была совершенно непривычна и чужда; днем, впрочем, на

острове Аннемо им было бы еще хуже. Данное правило работало и в обратную сторону: для

обитателей небес пребывание в мирах, привычных и естественных для демонов, было

мучительным само по себе – даже в случаях, когда хозяева этих миров гарантировали им полную

безопасность. Живой пример последнего Кадан увидел собственными глазами, когда, в числе

первых прибывших, на остров вступила не темная, а белесая тень, обретшая спустя несколько

мгновений облик худощавого молодого человека в серебристых доспехах; он был красив, но

красоту портило ощущение исходившей от него болезненности – воспаленные глаза и слишком

бледная, нездоровая кожа; казалось, что чрезвычайно длительное время он находился где-то

взаперти, не ел и не пил, не дышал свежим воздухом; обильная седина, почти полностью

покрывшая его некогда каштановые кудри, еще больше усиливала то впечатление общей

истощенности, которое он производил. При виде юноши Кадан испытал мимолетную жалость –

чувство, которого должен быть лишен настоящий тел-ан-алатрит, но в своем отступничестве от

учения Школы Железного Листа Кадан зашел настолько далеко, что даже и такие чувства, бывало, посещали теперь его сердце. Рядом с Лланлкадуфаром шла Эгсодия, принцесса Вагадры, дочь