Андрей Смирнов

стены и ускорят взятие, но этот замок вместе с владевшей им семьей был обречен в любом случае

— после падения Ротана именно Лаго стал новым центром сопротивления, открыто бросившим

вызов энтикейцам, и потому следовало наказать его владельцев максимально жестоко, в пример

всем остальным. Рекан слушал вполуха, был задумчив и почти не проявлял интереса к событиям, о

которых рассказывал Кельмар. Затем он спросил о молодой графине.

— Она здесь, под стражей. — Равнодушно ответил Кельмар. — Пыталась бежать, но я ей

этого не позволил.

— В каком она состоянии?

Кельмар пожал плечами, мимолетно пожалев о том, что не прикончил Сельдару перед

приездом кардинала. Кто-то — может быть, Тейд, а может быть кто-то еще — донес Рекану о

произошедшем. Устав Ордена был суров к тем, кто насиловал женщин или без причины убивал

мирных жителей; в реалиях войны на такое поведение могли закрыть глаза, но судя по поведению

Рекана, он этого делать не собирался.

— Я хочу ее увидеть. — Кардинал поднялся на ноги. — Позже я осмотрю подземелья, где

вы держите других пленников… И, во имя Князей Света, лучше бы то, что я слышал о вас, сир

Кельмар, оказалось ложью. Я многому не хотел верить и, надеюсь, не зря — но если хотя бы

половина того, что я слышал, окажется правдой, я отдам вас под трибунал, предупреждаю вас. На

время расследования я отстраняю вас от командования крепостью; любой человек, который станет

выполнять ваши приказания, отправится под арест. Прошу вас, сдайте оружие.

Едва веря своим ушам, Кельмар отстегнул пояс с мечом. Нет, этого не может быть. С ним

не должно происходить ничего подобного. Он был одним из лучших командоров Ордена и всегда

находился на хорошем счету у начальства; подчиненные любили его, а равные — уважали. В этой

военной кампании он выполнял все указания Рекана, добивался исполнения того, что было ему

поручено, любыми силами и средствами. Чем же он заслужил такое к себе отношение? Он не

видел рациональных причин для этого. Со стороны командования ожидать от подчиненных

безукоризненного следования канонам рыцарской чести в условиях реальной войны было бы

полным безумием. Кельмар имел полное право убить Сельдару за попытку побега — так какое

кому дело до того, что он немного позабавился с ней, но оставил в живых? Так же, он был вправе

перебить пленников — так что с того, что он стал использовать их иначе, с большей пользой для

общего дела?

Нет, это невозможно… кардинал не может быть настолько глуп…

«Если это кардинал,  — шепнул змееныш. —  Если...»

Мысль, которую пытался транслировать иллеф-на-цате, была одновременно ужасающей и

одновременно — предельно самоочевидной. Эта мысль полностью переворачивала смысл

происходящего и делала все действия Рекана абсолютно логичными. У кардинала не было защиты

от Безликих. Любой из них мог убить его, принять его облик, а затем начать последовательно

разрушать все то, что удалось сделать Кельмару для того, чтобы военная кампания в этой части

Ильсильвара развивалась успешно для энтикейцев.

— Мне не понятны причины столь строгого ко мне отношения, сир Рекан, — ровным

голосом, не выказывая никаких эмоций, произнес Кельмар, отдавая пояс с мечом Ульрику Ханзу

— рыцарю, возглавлявшему отряд телохранителей Рекана. — Я ни в чем не виноват.

— Надеюсь, что так, — Рекан кивнул и отвел глаза. Казалось, что ему было неприятно

делать то, что он делал. — Где графиня? Я хочу поговорить с ней.

— В башне, сир. Я вас проведу.

Кардинал жестом предложил ему идти впереди. Айо вышел из комнаты, за ним

последовали Рекан и Ульрик, а завершали процессию два министериала. Проходя по коридорам

замка, он натыкался на взгляды своих людей — обеспокоенные, напряженные, недоумевающие.

Он чувствовал, что его люди на его стороне… по крайней мере, большая их часть.

Они поднялись по лестнице, ведущей в покои графини. Как поведет себя Рекан, когда

увидит привязанную к кровати обнаженную девушку — безвольную, отчаявшуюся, с ошейником,

препятствующим использованию магии, с пустыми глазами, с душой, разорванной в клочья

отчаяньем и страхом? Кельмар насиловал ее время от времени, когда становилось скучно, но в

последнее время поднимался в покои Сельдары все реже — ее безразличие к происходящему

угнетало командора, и хотя он мог заставить ее выть от отчаянья и боли, с каждым разом пытка

этого тела, практически опустившегося до уровня растительной жизни, становилась все менее

увлекательной. Как отреагирует кардинал, когда все это увидит?

— Прошу вас. — Он почти повторил жест кардинала, предлагая ему войти первым, после

чего легко коснулся пальцами правой руки предплечья левой.

Рекан потянулся к дверной ручке — но на половине пути Кельмар перехватил его ладонь

своей.

— Что такое? — Сквозь зубы бросил кардинал, недоуменно посморев на Кельмара.

Тот не ответил. Ульрик, стоявший с другой стороны, положил тяжелую руку на плечо

командора. А потом Рекан закричал.

Его крик не был таким истошным и долгим, как у лже-Сельдары, пригласившей Кельмара

на ужин для того, чтобы убить его — но Кельмар в него и не вслушивался. Ульрик, бывший на