Андрей Смирнов

присел и перекатился, чем уберег свою голову от булавы Крауша. Еще один кувырок, и он

оказался на расстоянии, достаточном, чтобы получить необходимое пространство для маневров.

Энг выбыл из боя, морщась и перетягивая рану на руке; Илго сползал вдоль стены, по прежнему

зажимая горло – что, впрочем, помогало ему мало, поскольку вся левая часть его одежды уже

намокла от крови; в боеспособном состоянии оставались только Крауш и Хейм, осторожно

подступавшие к верткому коротышке. Лэйн отбежал еще немного назад, перепрыгнул большое

корыто, вынуждая противников обходить его с разных сторон, и бросился к хромающему Хейму, зная уже, что наиболее здоровый из всех пиратов так же был и наиболее медлительным из них.

Хейм только успел замахнуться мечом, длина которого слегка превышала рост Лэйна – а далкрум, бросившись вниз, уже оказался у него под ногами, вонзил нож Хейму в пах, прямо под

кольчужную юбку, и перекатился на бок – не видя ни Крауша, ни направления его удара, но зная, что атака несомненно последует. Крауш, возможно, и сумел бы его достать – если бы не

заваливающийся на бок Хейм, который даже не кричал, а судорожно выдавливал из открытого рта

бессвязные горловые звуки. Крауш замешкался, в результате чего Лэйн успел подняться на ноги, и, таким образом, исход боя оказался уже предрешен. Один противник, пусть даже опытный и

умелый, противостоять находящемуся под действием мантры далкруму был не в состоянии. Лэйн

нанес энтикейцу несколько мелких, но болезненных ран на руках и ногах, а затем прикончил, вогнав нож под нижнюю челюсть. Следом он перерезал горло Хейму и Энгу, успевшему наскоро

перетянуть рану – последний пытался защищаться левой рукой, но не продержался и двух секунд.

Лэйн вытер ножи об одежду убитых и вернулся в центральную часть двора, к лошадям. Клячу,

купленную у бродячего торговца в предгорьях, он в любом случае собирался сменить на что-

нибудь получше – а у энтикейцев как раз были вполне себе неплохие лошадки. Пока он выбирал

подходящую, Бертун и его домашние, осмелев, выбрались из своих укрытий; четыре трупа за

домом привели их в изумление. Освободили от ремней младшего сына и бросились благодарить

спасителя.

– Мне бы поесть чего-нибудь горячего, – сообщил им Лэйн. – И одежду почистить.

Он критически оглядел измазанные в грязи штаны, плащ и собственные руки – результат

кувырков и перекатов по раскисшей от влаги земле.

– Ну, и помыться бы не мешало…

Женщины засуетились, обслуживая спасителя. Верхнюю одежду Лэйна забрали и

почистили, истопили баню, собрали припасов в дорогу и уставили обеденный стол лучшей

снедью. К тому моменту, когда Лэйн привел себя в порядок, уже начало темнеть; рассудив, что

отправляться в путь лучше утром, он не стал торопиться, сел за стол и завел разговор с Бертуном и

его сыновьями о том, что происходит к северо-востоку от Маука – не забывая при этом уплетать за

обе щеки все, что женщины выставляли на стол. Север, предгорья Алгафарита и Фандера, были

отданы на разграбление Морским Котикам, Коршунам и Скатам, территории к югу контролировал

Орден Лилии – у них не хватало сил, чтобы взять Маук, но пути снабжения города они успешно

перерезали, о генерале Альрине Бертуну ничего не было известно – слухи сюда, в северную глушь

Ильсильвара, приходили с большим запозданием. Основной отряд Скатов размещался в Латтиме, командовал ими ярл Нандорф по прозвищу Крысиный Волк, и люди его без устали грабили все

окрестные поселения, свозив снедь, выпивку, меха и вообще все, что привлекало внимание

пиратов, в Большой Дом в центре Латтимы. Барон Харус эс-Энно, которому принадлежали эти

земли, был убит, а в замке его засели Морские Котики, грабившие земли к западу от Латтимы.

Коршуны разбойничали на востоке, в предместьях Цейна. И те, и другие, и третьи регулярно

натыкались на сопротивление местных жителей, но каждый раз жестоко подавляли все

выступления; у самых многочисленных и сильных семей они брали заложников, которых частью

держали в застенках замка Энно, а большую частью – в тюрьме Латтимы.

– Сниматься надо с места, – вздохнул Бертун. – Мы вам, господин далкрум, очень,

конечно, благодарны за то, что вы паскудников этих заморских порезали, только вот теперь все, жизни нам тут не будет… Раньше надо было уходить, а уж теперь не уходить – бежать надо… Вот

только куда? Зима на носу…

Пожилой хозяин снова горько вздохнул. О профессии Лэйна он узнал, когда последний, в

поисках лечебной мази, рылся в своем бауле, и стоило, вслед за другими необычными вещами, на

свет появиться серебряной полумаске в виде птичьего клюва – как Бертуну все стало ясно. В

обычное время далкруму, конечно же, надлежало выслеживать и убивать адских тварей, но что

удивительного в том, что свои таинственные сверхъестественные силы охотник на демонов при

случае решил употребить иначе, для того, чтобы совладать с людьми, мало чем отличающихся от

демонов своей жестокостью и жадностью? В Ильсильваре профессия далкрума была востребована