Андрей Смирнов

Неба», но Загрей возразил: «Это жестоко и несправедливо, ведь заблуждающихся можно

образумить добрым словом, поскольку впали они в заблуждение не по своему злосердечию, а по

ошибке.» Кальз изумился, услышав такие речи. Он воскликнул: «Ты вместе со мной слышал

приказ ангела, как ты смеешь выносить иное решение, чем то, что было предписано нам? Ты сам

подлежишь смерти, отступник!» Король приказал страже схватить Загрея, но когда они пошли к

монаху, появился ангел – и на этот раз его увидели все, а не только двое подвижников. Ангел

сказал Кальзу: «Ты исполнял то, что тебе велели, нисколько не задумываясь о том, соответствуют

ли даваемые тебе указания духу пути, которыму ты некогда поклялся следовать; итак, выходит, что если бы тебе явился демон в облике светлого духа и велел творить зло – ты слепо последовал

бы и его велениям, не имея внутреннего понимания, где свет, а где тьма, где чистота, а где

развращенность. В отличии от тебя, Загрей следовал духу Света даже тогда, когда внешние

приказы расходились с этим духом и искушение последовать внешнему было велико – но он не

был настолько самонадеян, чтобы полагать, что уверенно сможет отличить вестника истины от

вестника заблуждения, и потому соотносил все указания с тем Светом, что пребывает в его

собственной душе.» Сказав так, ангел забрал у Кальза все его чудотворные дары и таланты. а

Загрея наградил силами вдвое большими, чем прежде…

Кадан замолчал. Энзар Арсавельт сидел с кислой миной на лице, королева казалась

задумчивой, все же прочие взирали на бессмертного с любопытством, даже демоны, ибо с

околорелигиозным фольклором мира людей тут почти никто не был знаком.

– Иногда бывает так, – негромко и вместе с тем веско проговорил Кадан. – Что не

исполнение ошибочного или вредного приказа является выражением более глубокой и подлинной

верности тому, кто отдал приказ, чем слепое и бездумное исполнение, идущее вразрез с

интересами сюзерена. Я голосую за военный союз, моя королева, и убедительно прошу вас

прислушаться к своему сердцу, и поступить так, как оно вам подсказывает.

***

…Спустя час, стоя на Запретном Утесе и глядя, как тает в воздухе темное марево,

означающее, что последний из демонов покинул Аннемо, Кадан снова вернулся к мыслям о том, к

какому выбору он подтолкнул королеву и каковы могут быть последствия этого выбора. Его

томило неприятное предчувствие, как будто бы он ошибся или что-то не учел; впрочем, вполне

возможно, что поддержи он на совете Энсара, Берису и Тазинель – неприятное чувство было бы

таким же или даже еще более сильным. В том положении, в котором они находились, идеального

выбора, возможно, вовсе не существовало: их спасение, и, может быть спасение мира людей и

Школы Железного Листа заключалось в том, чтобы побудить Князей Света вступить в войну с

Последовавшими как можно скорее... вот только действия, направленные на осуществление этой

цели, неизбежно подставляли райский остров под удар как со стороны Князей Тьмы, так и

вызывали разражение высших властителей Света. Будущее выглядело совершенно

неопределенным, и ничего хорошего оно не сулило.

19 глава

На Бертунов хутор, расположенный в двадцати милях к северу от Латтимы – небольшого

торгового городка у подножья Фандерского кряжа – Лэйн вадж-Натари попал почти одновременно

с Краушем Джадасом, Хеймом Джадасом, Энгом Джадасом и Илго Джадасом – четырьма

Скатами, обыскивавшими предместья Латтимы на предмет еще не разграбленных поселений. До

Бертуна, хозяина хутора, уже доходили слухи о том, что происходит в деревнях по соседству, однако его собственное хозяйство не представлялось ему чем-то привлекательным для

завоевателей-островитян – ни больших денег, ни драгоценностей у него никогда не водилось, жил

он с семьей скромно, в глуши – и потому приходившие иногда в его голову мысли сбежать отсюда

куда-нибудь подальше, так и оставались всего лишь мыслями. Но пиратам необходимо было

пополнять запасы продовольствия; вдобавок, небольшие деньги и редкие украшения, отнятые у

пары десятков семей и сложенные вместе, превращались во вполне солидную добычу. Двум

дочерям Бертуна и двум молодым женам его сыновей предстояло удовлетворить иные

потребности завоевателей; младший сын, Калил, попытался воспротивиться насилию над женой, за что был избит и связан – его не убили только потому, что женщина, которую он пытался

защитить, упала в ноги к пиратам и умолила их пощадить мужа, обещая выполнить все, что они

пожелают. Обмениваясь сальными шутками в предвкушении потехи, Джадасы осматривали свою

добычу – скот, провизию, деньги и женщин – когда во двор, верхом на хромой кляче, въехал Лэйн.

Щуплый, невысокого роста мужчина в дорожном плаще и огромным баулом, кое-как

притороченным к седлу лошади, совсем не производил грозного впечатления, оружия при нем

также не было заметно – однако сама неожиданность его появления заставила энтикейцев

насторожиться; кроме того, Лэйн смотрел прямо, не отводя глаз, и держался слишком уверенно

для простого бродяжки. Лэйн хорошо умел притворяться, однако эта встреча стала