Андрей Смирнов

поддержка, и если бы он забросил короля, или недостаточно часто появлялся бы во дворце, все

развалилось бы. Придворные не понимали, для чего этот поход — вспоминая бесславные попытки

завоевать Ильсильвар, совершавшиеся ранее, они были уверены, что затея обречена на провал.

Лицемер поработил волю нескольких из них, но он не мог поработить всех, потому что грубый и

прямой контроль сделал бы слуг неэффективными, а тонкий контроль требовал тщательной

работы и времени, которого у него не было. Также он не мог украсть лица у всех во дворце: из-за

поврежденной в древние времена силы он мог единовременно носить лишь одно лицо. Ничего…

придет время, и он поглотит души масок из Школы Железного Листа — и тогда, быть может, та

сила, которую они у него украли, вернется к нему.

Казначей закончил доклад. Лицемер задал несколько вопросов, ответы на которые знал

заранее, и отдал несколько распоряжений, выказывая осведомленность, в которой прежнего

Энкледа никто бы не заподозрил. Лицемер знал, что во дворце уже шептались, что короля

подменили — но пока эти шепотки оставались лишь досужей болтовней. Увы, ему пришлось

нарушить образ капризного и слабого монарха, каковым был Энклед, потому что этот образ

слишком плохо подходил для выполнения стоящих перед ним задач. Пока они шепчутся, но скоро

начнут составлять заговоры против него — важно не упустить этот момент и вовремя

нейтрализовать заговорщиков. Он вновь подумал о том, что тратит слишком много времени на

короля — времени, которое можно было бы с пользой употребить на другие, более важные вещи, но пока что решения, которое могло бы избавить от выполнения обязанностей монарха, он не

видел. На мгновение он пожалел, что оттолкнул Кукловода — тот мог сделать марионетку,

идеально имитирующую короля Энкледа. Куклу можно было бы оставить во дворце, поручив ей

все эти организационные обязанности, и лишь изредка наведываться и проверять, как она

работает… Впрочем, если его расчет верен, Кукловод вскоре сам постарается сблизиться с

неожиданно воскресшими братьями.

Последнее его распоряжение, отданное казначею, заключалось в требовании прислать в

приемную одного из его помощников — этот молодой человек по имени Дорен Маньо был ленив,

глуп и брал взятки. Казначей давно собирался его прогнать, но Дорен был протеже одной из

наиболее влиятельных придворных партий, и его руководитель не осмеливался что-либо

предпринять против него.

Когда Дорен пришел, Лицемер затеял Игру и быстро достиг цели — в данном случае это

было совсем нетрудно, скорее скучно. Однако, он не собирался становиться Дореном. На этот раз, завладев чужой волей, Лицемер проник в Дорена, но не завершил процесс, а, напротив,

максимально растянул его последний этап. Они сидели в креслах напротив друг друга — Дорен с

остановившимся взглядом и побелевшим лицом, неподвижный, казавшийся замороженным, и

Энклед — собранный, энергичный, хищно смотрящий на свою добычу. Лицемеру не нужна была

личность пойманного человека, а вот природа его таила в себе массу возможностей, о которых

сами люди мало что знали. Человек слаб и противоречив, потому что внутри себя соединен со

всей Сальбравой — разнонаправленные силы уравновешивают друг друга в его природе,

формируя в итоге наислабейшее существо, обладающее наибольшим потенциалом развития. Со

всеми мирами здесь установлена связь, и Лицемер собирался найти одну, особенную дорогу, что

должна была привести его в место, где существующее перестает быть. Все прочие пути туда

закрыты или слишком хорошо охраняемы, возможно, закрыт и этот — однако, он должен

попытаться.

Мысль и чувство, вещь и знак разделены для людей, но не для Темного Князя из первого

поколения бессмертных, некогда участвовавшего в творении мира. Глаза Дорена стали вратами, его душа — запутанным лабиринтом, и где-то здесь находилась спрятанная дверь, которую

Лицемер должен был найти. Он вошел в лабиринт, снял со стены факел и двинулся вглубь по

запутанным кривым коридорам. Первые стражи, похожие на големов с лицами Дорена, встретили

его за первым же поворотом, но этими уровнями он всецело владел, и стражи лишь поклонились

Лицемеру. Он нашел вход вниз, где его ждали меченосцы, они также поклонились и даже

выразили желание сопровождать его в дальнейшем пути. Небрежным жестом руки он отказался от

их услуг. Здесь, на подземном этаже было темнее, факел в его руке едва освещал окружающее

пространство. Стены в подтеках, где-то капала вода и слышались дикие крики. Некоторые стены

обвивали странные растения, среди которых таились змеи и скорпионы. Лицемер чувствовал себя

здесь вольготно, ему не нужен был факел, чтобы видеть, что тут происходит: нижние уровни души

принадлежат демонам также, как верхние — созданиям света.

Он нашел старую лестницу, заваленную хламом, и медленно пошел вниз. Некоторые

ступеньки оказались неустойчивы и ему приходилось проверять их ногой, прежде чем перенести

на нее вес. Сбоку по лестнице текла грязная жирная жидкость, а среди мусора возились уродливые

твари, похожие одновременно на крыс и крупных насекомых.