Об общественном самочувствии говорит количество и «качество» подписей под петицией о свободе печати, составленной в октябре 1967 года206. Это — основательный документ (девять страниц на машинке) со ссылками на первые декреты советской власти, Конституцию страны и программу партии. Петиция предлагала принять закон о печати и отменить цензуру. Такое посягательство на полномочия тоталитарного государства не испугало 125 человек, подписавших это письмо. Его инициаторы расшифровали 50 наиболее видных подписантов в таком порядке: академики (7), член-корреспондент (1), члены Союза писателей (16), режиссеры (3), члены Союза художников (7), члены Союза композиторов (8), просто доктора наук (8).
Внешне самой свободомыслящей выглядит подпись Зельдовича, стоящая выше других и с оговоркой «С критикой существующего состояния и необходимостью разработки нового закона о печати согласен» (петиция включала и «рабочий черновой проект закона о распространении, отыскании и получении информации»). Подпись Сахарова от других отличается только более подробным указанием социального статуса «академик-физик, Трижды Герой Социалистического Труда». А то, как сильно выделялся он своим служебным положением, понимали лишь те, кому петиция была направлена.
В феврале 1967 года власти получили и единоличное закрытое письмо Сахарова в защиту четверых вольномыслящих, преступлением которых был документальный отчет о деле Синявского и Даниэля. До Сахарова дошли слова министра средмаша Славского по этому поводу: «Сахаров хороший ученый, он много сделал, и мы его хорошо наградили. Но он шалавый политик, и мы примем меры». В результате принятых мер зарплата академика уменьшилась вдвое.
Вряд ли июльское письмо Сахарова о противоракетной обороне лежало в ЦК в одной папке с его февральским ходатайством и октябрьской петицией. В его же собственных размышлениях к началу 1968 года три обращения к правительству находились рядом. Все три оказались безрезультатны. Но самой красноречивой все-таки была тщетность секретного июльского обращения. Предмет его относился к области профессиональной компетенции Сахарова и убедительнее всего подводил к выводам государственного масштаба.
Андрей Дмитриевич достоверно знал, какой тяжелой ношей для страны был военно-промышленный комплекс. Когда для Царь-бомбы понадобился нейлоновый Царь-парашют, то в стране приостановили производство нейлоновых чулок. А когда для производства LiDoчки понадобилась ртуть, из аптек исчезли градусники. «Страна ничего не жалела для…» — гласила шаблонная советская формула. Или правительство не жалело страну? Сахаров жалел. Экономическую отсталость СССР по сравнению с США было чем объяснить — разрушительная война с фашизмом. Принимая необходимость ядерного равновесия для предотвращения войны, Сахаров гордился тем, что придумал для страны столь дешевый щито-меч. «Утверждение о высокой стоимости термоядерных зарядов — легенда. В любой системе оружия такие заряды — самая дешевая составная часть», — писал он в июльской статье для «Литературной газеты».
Ему, однако, пришлось убедиться, что правительство готово отрезать от бюджета страны огромный ломоть на новую систему оружия, не желая даже один раз отмерить, не желая вникнуть, почему эксперты-физики считают это и напрасной тратой народных денег, и очень опасной авантюрой.
Сахаров мог допустить, что не всё знает о действиях четверки, в защиту которой выступил в феврале; быть может, они и нарушили какую-нибудь букву закона. Мог допустить, что реальное осуществление свободы печати не так просто, как представлялось составителям октябрьской петиции. Но о проблеме ПРО он был информирован профессионально на высшем уровне.
Когда он писал в статье для «Литературки», что ученые должны стать опорой мирного сосуществования, «противостоя империалистической реакции, национализму, авантюризму и догматизму», эти слова он адресовал Западу. Теперь выходило, что и внутри страны есть чему противостоять. Выходило, что советские «ястребы» не меньше нуждались в сдерживании, но советская печать была закрыта для открытого обсуждения жизненно важной проблемы.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СВОБОДА В 1968 ГОДУ
В феврале 1968-го Сахаров начал работать над статьей «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Теперь он был свободен от соавтора-журналиста — ни-в-коем-случае-не-диссидента. Ему предстояло изложить свое понимание главных проблем, стоящих перед страной, на основе своей второй профессии специалиста по стратегическим вооружениям и чувства личной ответственности.