Читаем Андрей Сахаров полностью

Академик Сахаров, материалистически глядя на факты в области своей профессиональной компетенции, не мог присудить победу социализму в производительности труда. Максимум, что он мог, — это сказать, что капитализм и социализм «сыграли вничью». Ничейный результат соревнования говорил, что обе системы достаточно прочны. Это, во-первых, укрепляло ключевой факт — угрозу всемирного самоубийства, а во-вторых, диктовало необходимый шаг: «Каждое разумное существо, оказавшись на краю пропасти, сначала старается отойти от этого края, а уж потом думает об удовлетворении всех остальных потребностей. Для человечества отойти от края пропасти — это значит преодолеть разобщенность»210.

Главный вывод Сахарова: преодоление отделенности «лагеря социализма» от «мира капитализма» — единственная возможность предотвратить падение в пропасть третьей мировой войны. Третьей и последней, поскольку такая война неизбежно стала бы термоядерной и, значит, гибельной для человечества в целом. Вероятность такой войны возросла бы, если в гонку вооружений добавится и стратегическое противоракетное оружие. Это Сахаров объяснил в главе «Угроза термоядерной войны».

Цель его статьи — указать путь к сближению противостоящих систем. Не стремясь к оригинальности, Сахаров употребил «термин, принятый в западной литературе», — конвергенция. И этим запутал всех, кто пытался разглядеть в нем начитанного политолога. Эпитеты «социалистическая и демократическая», которые он добавил к термину «конвергенция», мало что говорят и, главное, не проясняют, что его понимание конвергенции не имело ничего общего с тогдашней западной политологией, о которой он, судя по всему, знал лишь понаслышке.

Физику было достаточно общенаучного значения термина «конвергенция» — сближение, которое в политической географии начинается с открытия границ. А западные авторы «теории конвергенции» верили, что научно-технический прогресс сам собой сблизит две принципиально разные государственные системы. Государства обеих систем вынуждены, дескать, опираться на высоконаучную технику, а делать это можно только руками и головами профессионалов, сходным образом подготовленных — научно-технических менеджеров, роль которых возрастает в обеих системах. И, соответственно, должно расти сходство нового индустриального капитализма и нового индустриального социализма. «Новое индустриальное государство» — так назвал свою книгу 1967 года красноречивый сторонник этой надежды Джон Гэлбрайт211.

Для Сахарова же конвергенция была не бесплатным подарком научно-технического прогресса, а необходимостью преодолеть смертельную опасность. Опасность, рожденная научно-техническим прогрессом, нависла над обеими противостоящими системами, уместившимися на одной планете и разделенными пропастью взаимного недоверия и страха. Что же касается роли научно-технических менеджеров, Сахаров знал на собственном опыте, что даже его роль стратегически высокопоставленного «менеджера» оказалась недостаточна, чтобы быть выслушанным правительством по вопросу стратегической важности. Поэтому, собственно, он и вышел за пределы своей секретной профессии на общественную арену, начав строить мост через пропасть с социалистического берега.

На другом, капиталистическом, берегу Сахаров никогда не был. Приходилось полагаться на прессу, и в 1968 году капиталистический берег не казался готовым к наведению мостов: шла война во Вьетнаме, в США убили Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди… С другой, социалистической стороны весна 1968 года стала Пражской весной, когда в Чехословакии началось строительство «социализма с человеческим лицом». В этот период обитателю соцлагеря было легче убедить себя в потенциале социализма, в том, что будущее за ним.

Сахаров знал, на какой упрек он нарывается в своем вольномыслящем, но просоциалистическом окружении. Высоко оценив неопубликованную книгу Роя Медведева о сталинизме, написанную «с социалистических, марксистских позиций», он прибавил: «Вероятно, автор не дождется таких же комплиментов от товарища Р. Медведева, который найдет в его взглядах элементы «западничества». Ну, что ж, спор так спор!»212 К тому времени Сахаров уже около двух лет общался со средой диссидентов. Читал самиздат, участвовал в дискуссиях. Свободно — в его понимании, «научно» — осмысливал «факты, теории и взгляды».

Однако Сахаров знал нечто такое, чего не знали его новые знакомые и что привело его к мысли о сближении с Западом, а не просто о каком-то усовершенствовании социализма. Он профессионально знал ограниченную, но жизненно важную сферу государственной жизни — стратегическое противостояние двух систем, их научно-техническое соревнование и неустойчивое ракетно-ядерное равновесие. Эта сфера имела столь существенное значение для жизни общества, что позволяла судить об обществе в целом. Сахаров понимал, что усовершенствовать социализм попросту не успеют, если стратегическое противостояние сорвется в штопор ядерной войны.

Изобретение социального теоретика

Вывод из своего анализа Сахаров сформулировал так:

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии