Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

Каждый, кого мы выбрали в Верховный совет, мечтал сделать под себя партию. Они этот момент откладывали, а мы — строили и использовали их авторитет и вес, когда это было нам нужно. С другой стороны, мы с ними были в постоянном контакте. Мы от них свои цели не скрывали, им же было некогда заниматься организационной работой. Потом прошли российские выборы, довольно многие активисты сами стали депутатами в Москве и России, в российском и московском парламентах появилась фракция «Демократической России». Но организации пока не было, был создан избирательный блок без организации. Блок мы создали перед российскими выборами, опубликовали программу в «Огоньке». Естественно, после выборов я, Миша Шнейдер, Володя Боксер, ещё несколько человек было — мы сели, составили график, и в октябре 1990 года собрали уже учредительный съезд.

Мы понимали, что должны управлять съездом. Мы планировали, что на съезде будут три депутата СССР и два — России. Депутаты СССР — это Юрий Афанасьев, Гавриил Попов и Аркадий Мурашов. Мы обзванивали регионы, подготовили устав и придумали схему управления. Мы боялись съезда, так как на съезд должны были приехать люди, нам неизвестные: всё происходившее было как взрыв. Мы знали, может быть, 10 % людей, называвших себя демократами и даже прошедших выборы.

Мы предполагали на съезде утвердить список совета представителей от региональных делегаций. А потом мы соберем совет представителей, и на второй день съезда совет представителей выберет сопредседателей. Большинство региональных лидеров мы уже знали, там в меньшей степени могли быть люди, внедренные КГБ.

Вдруг выступает Белозерцев Сергей — был такой депутат СССР. Он отличался тем, что всегда грудью закрывал любую амбразуру. Хороший парень, но популист. Он заявил: «Здесь такие люди, как Пономарев, Боксер, готовили этот съезд, но, по моей информации, мы не можем им доверять. Я знаю, что Пономарев ходил в КГБ вместе с делегацией из „Мемориала“, о чем-то договаривался там. Давайте прямо сейчас проголосуем за председателей нашей новой политической организации. Я считаю, движение должны возглавить такие известные люди, как Афанасьев, Гдлян (Иванова — не помню, называл ли он), Олег Калугин». Всей стране известные люди. Попова он, тоже, по-моему, назвал, которого мы и так планировали позвать. С Поповым и Афанасьевым мы заранее договаривались, что они согласятся возглавить движение.

Белозерцев это говорит, в зале — аплодисменты. Я вывел это на уровень дичайшего скандала. Говорю: вот ты наговорил сейчас гадостей, а где доказательства моих контактов с КГБ? Он стал что-то экать, мекать. Я говорю — выкладывай сейчас. Он сказал, что скажет вечером — и его голосование было сорвано. Накрутил его Олег Калугин — не случайно он генерал КГБ, я потом это всё понял. Вечером Белозерцев сказал, что ещё собирает факты — главное, мы сорвали это голосование. На следующее утро мы начинаем съезд, и вдруг приходит Елена Георгиевна. Говорит мне: «Я слышала, здесь тебя хотели оклеветать». Оказывается, вечером Миша Шнейдер ей позвонил и всё рассказал.

Ей дали выступить одной из первых. У неё было короткое выступление: «Ну, конечно же, возглавить новую, единственную политическую организацию, которая должна противостоять коммунистам, должен генерал КГБ Калугин. Кому же ещё? Заслуженный человек, генерал, всё-таки. И, конечно же, советский прокурор Гдлян, который, говорят, стучал кому-то по голове пистолетом». У Гдляна была неоднозначная история, порядок в Средней Азии он наводил довольно жестко… И опять аплодисменты в зале. Народ сырой, никто никого не знает… В результате у нас получилось всё, как планировали.

Позже мы с ней придумали круглый стол правозащитных организаций, который собирался в Сахаровском центре. Она редко туда приходила, честно говоря, а потом вообще перестала приходить. Круглый стол — «Общее действие». Действовал до 2003 года. Он сыграл, я считаю, неплохую роль. Первый всероссийский съезд в защиту прав человека в январе 2001 года был подготовлен усилиями этого круглого стола. Если взять доклады с этого съезда, мы предсказали всё, что происходит сейчас. Елены Георгиевны там не было — она уже не очень хорошо себя чувствовала, ездила в Америку к детям.

Я всю жизнь этим занимаюсь: пишу какие-то письма, собираю под ними подписи. Она следила, подписывала, проявляла солидарность. Она — человек известный и, естественно, было важно, что она подписывала.

Юрий Рост

Рост Юрий Михайлович, фотограф, журналист, писатель, актер.

У нее была своя жизнь, но мы связываем судьбу Елены Георгиевны Боннэр с великим российским гражданином Андреем Дмитриевичем Сахаровым.

Не всю.

Юрий Рост