Андрей Битов: Мираж сюжета

Начало данному жанру было положено в известные годы известными и безвестными персонажами.

«Бунтовщик – хуже Пугачева! Тот, хоть царём прикинулся, монархический строй исповедовал, а этот, революцией, надумал на Руси учинить республику!» – императрица Екатерина II об А. Н. Радищеве.

«Стихи приятны, ничего не скажешь. Поручил проверить дом Лермонтова на наличие других подозрительных бумаг. В случае их обнаружения – изъять. Лермонтову направил лекаря, чтобы тот проверил, не помешался ли поэт?» – А. Х. Бенкендорф о М. Ю. Лермонтове.

“Братьев Карамазовых” начал было читать и бросил: от сцен в монастыре стошнило» – В. И. Ленин о романе Ф. М. Достоевского.

«Признаю за вещью крупные художественные достоинства, но с политической точки зрения она сплошь контрреволюционна» – Л. Д. Троцкий М. М. Пришвину.

«Сволочь!» – И. В. Сталин об А. П. Платонове.

«Повесть о непогашенной луне» Пильняка является злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии, подтвердить изъятие пятой книги “Нового мира”» – из постановления Политбюро ЦК ИКП(б) от 13 мая 1926 года.

«Зощенко совершенно не интересует труд советских людей, их усилия и героизм, их высокие общественные и моральные качества. Эта тема всегда у него отсутствует. Зощенко, как мещанин и пошляк, избрал своей постоянной темой копание в самых низменных и мелочных сторонах быта. Это копание в мелочах быта не случайно. Оно свойственно всем пошлым мещанским писателям, к которым относится и Зощенко» – из доклада А. А. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград» от 21 сентября 1946 года.

«При знакомстве со сборником создается впечатление, что Вы опытный и квалифицированный литератор. Однако так называемая лагерная тема… очень сложна, и чтобы она была правильно понята, необходимо серьезно разобраться в причинах и следствиях описываемых событий. На наш взгляд герои Ваших рассказов лишены всего человеческого, а авторская позиция антигуманистична… Сборник “Колымские рассказы” возвращаем» – заместитель заведующего русской и советской прозы издательства «Советский писатель» В. В. Петелин В. Т. Шаламову.

А теперь процитируем несколько весьма велеречивых отказов, полученных Битовым в конце 1960-х – начале 1970-х годов.

Выходит, что членство в СП СССР и наличие книг не спасало от редакторских, как вариант цензорских, нравоучительных эпистол.

«У меня нет решительно никаких претензий к рассказу, ни по содержанию, ни по форме. Но это рассказ НЕ ДЛЯ “Авроры”. На этом, собственно, можно было бы поставить точку, но мне хочется мотивировать категоричность своего суждения… Герой рассказа Битова не мерзавец. Он – нечто аморфное, катящееся, как перекати-поле под порывом ветерка случайностей… Безжалостно, со скрупулезностью обнажает Битов убогий и ничтожный мир своего героя – красивого человека с седыми висками, с положением в обществе, с какими-то большими успехами в работе. Наверно, такое разоблачение тоже нужно, тоже имеет право на существование в литературе. Но я убежден, что “Аврора” должна стать плацдармом для совсем иных писательских выступлений. И жаль, что этого не хотят понять писатели, приносящие в “Аврору” вещи, случайно сохранившиеся в ящиках их письменных столов».

«– Горькое недоумение осталось у меня от этого рассказа писателя, от которого я всегда жду чего-то нового, значительного, глубокого. Неужели Битов стал перепевать самого себя!? Тут нет открытия психологической глубины, а есть повторность и топтание на одном месте, хотя герои рассказа и ходят по всему городу почти весь день и добрую половину ночи… Дорогой Андрей Битов, Вам много дано, но ведь творчество – это непрерывное развитие таланта, это познавание все нового и нового, это расширение горизонта! Неужели Вам не хочется заинтересоваться новыми для Вас людьми, познать героев более содержательных, более глубоких, жизненно более активных и смелых? По этому рассказу кажется, что Вы остановились. Не хочу в это верить!»

«– Дорогой Андрей Георгиевич! Известие мое Вас огорчит. Печатать Ваш рассказ нам запретил зав. Отделом культуры обкома партии, который цензурирует каждый номер, – снял рассказ уже из сверстанного журнала. Упорные попытки отстоять ни к чему не привели. Кроме меня, зам. редактора и еще одного члена редколлегии журнала в обкоме в роли заступника побывал, уже самостоятельно, Г. Н. Троепольский (Гавриил Николаевич Троепольский (1905–1995), писатель, сценарист, драматург, лауреат Государственной премии СССР. – М. Г.), самый авторитетный человек в нашей писательской организации, но и его не послушали. Рассказ расценен как сексуальный (!), аморальный и т. д. На самом же деле, как Вы понимаете, все это просто перестраховка недалеких чиновников… Надеемся, что это пройдет и критика отнесется к нему с пониманием и дружески».