An Indefinite Amount of Forever (ЛП)

Скорпиус и Саймон обменялись взглядами. Редко им приходилось видеть Альбуса в приступе гнева, как сейчас. Он едва ли позволял кому-либо пробиться сквозь свою внешнюю уверенность и невозмутимость. Альбус не был таким с первого курса, с тех пор как умер Леонард Нимой, — тогда он отказывался покидать свою постель целую неделю. Вдруг Альбус стрельнул взглядом ко входу в Большой зал, мрачно нахмурившись, и это осталось незамеченным для Скорпиуса. Он проследил за взором лучшего друга — и тут же увидел причину его недовольства.

Как и следовало ожидать, небрежно прислонившись спиной к стене, стояла Моника Флинт и разговаривала с высоким темноволосым пятикурсником с Гриффиндора. Она не выглядела столь же увлечённой разговором, как её собеседник, с улыбкой наклонившийся к ней. Но, хотя нейтральное выражение на её лице не отражало заинтересованности в гриффиндорце, она не делала никаких попыток уйти. Между делом она бросила взгляд на слизеринский стол и, найдя Альбуса сосредоточенным на обеде, снова обратила внимание на своего гриффиндорского ухажёра.

«Мерлин, да она маскируется не лучше Ала», — отметил Скорпиус. Очевидно, они оба были совершенно безнадёжны: каждый из них делал вид, что они друг другу абсолютно не нравятся. А присущее им умение напускать на себя беспристрастный вид заставляло обоих поверить в отсутствие интереса, и это замыкало утомительный цикл: Моника флиртовала с другими парнями, вызывая ревность Альбуса, а тот настаивал, что его интерес чисто физический.

Откровенно говоря, они играли друг с другом в скучную игру, и Скорпиус не видел смысла в том, чтобы наблюдать, чем всё закончится. Единственное, что он мог, — это вмешаться в личную жизнь своего лучшего друга. Ему просто нужно действовать поумнее, ведь Альбус ни за что не воспримет попытку действовать неуклюже и по-гриффиндорски — прямо в лоб.

— Почему тебя не было сегодня на занятиях? — спросил Скорпиус.

— Проспал, — отрезал Альбус.

Скорпиусу было плевать на попытку Альбуса закрыть тему. Он хотел, чтобы ему дали ответ получше, и, ей-Мерлин, Альбус это сделает.

— Почему?

— Были причины, Скорп. Отстань.

Скорпиус закатил глаза.

— Ты разбудил меня среди ночи, когда вернулся в комнату. И чем же таким ты занимался в столь ранние утренние часы, после чего тебе пришлось отсыпаться так неприлично долго?

Альбус выпустил вилку, и та звякнула, ударившись о тарелку, — он был раздражён вопросом.

— У меня было ночное свидание. Ты это хотел услышать?

— С Мон?

Альбус зарычал:

— Да, с Мон, потому что я не заигрываю с несколькими девчонками одновременно, чтобы удовлетворить свои потребности, — он сделал большой глоток тыквенного сока, глядя на Монику и хренова Падрейга Мак-как его там-ПохитителяЧужихПодружекПоПоцелуям, до сих пор увлечённо болтавших друг с другом.

Скорпиус мысленно застонал. Получается, Альбус не спал всю ночь, целуясь с девушкой (которая якобы ничем другим его не интересовала), а теперь она просто болтала с каким-то типом с Гриффиндора. Искренне преданная дружбе часть Скорпиуса просто не могла бороться с мыслью: «Вот дрянь!» — но логика подсказывала, что Альбус в каком-то смысле сам навлёк на себя немилость. Проглоти он свою упрямую гордость и скажи слизеринской Снежной Королеве, что ему нравятся не просто её губы, а она сама, и Моника вне всяких сомнений была бы с ним.

Саймон хлопнул Альбуса ладонью по плечу:

— Не переживай, друг. Ты был первым. Как говорят магглы: «Ранней пташке достаётся червячок».

— Ага, а вторая мышь доберётся до сыра¹, — сказал Альбус, ставя кубок с тыквенным соком. — Мы можем лучше поговорить о том, что мои родители — придурки и что папа собирается стать праздно слоняющимся безработным бродягой, ведь они поспорили на то, поженятся ли твой отец и профессор Грейнджер? — спросил он, меняя тему.

Скорпиус хмыкнул.

— Ни за что не стал бы спорить с твоей мамой. Знаешь, уж твоему-то папе пора бы это знать.

Альбус закатил глаза:

— Мой папа смелый, добрый, бескорыстный и бла-бла-бла. Правда, не очень умный. Это факт, который, кстати, он сам полностью признаёт. Он неоднократно говорил мне, что единственная причина, по которой он до сих пор жив, то, что профессор Грейнджер помогала им с дядей Роном в детстве выпутываться из неприятностей.

— Папа говорит то же самое, — ухмыльнулась Роза. — Скорпиус, тебе повезло, что она будет твоей мачехой.

— Да, Скорп, — пошловато ухмыльнулся Саймон. — Тебе так повезло, что у тебя будет классная мачеха. Только представь. Теперь мы сможем подшучивать не только над Алом насчёт сексуальной мамочки.

Скорпиус нахмурился:

— Мы все уже обшутились насчёт профессора Грейнджер. Это в прошлом.

— А как же Роза? — прищурившись, обратился к Саймону Альбус. — Её мама тоже секси. И я могу так говорить, ведь она мне не родная тётя, а просто замужем за моим дядей.

— Вот чем вы занимаетесь? — настала очередь Розы нахмуриться. — Обсуждаете чужих мам, извращенцы?

Саймон пожал плечами: