An Indefinite Amount of Forever (ЛП)

— Гермиона, — Драко вздохнул. — Ты — папина дочка, и для тебя отец — большой безобидный плюшевый мишка. Но, пожалуйста, поверь мне, он такой не со всеми. Для меня он — обычный медведь. Самый настоящий огромный, страшный, рычащий, злой, голодный медведь, и единственное, чего он хотел бы, коснись я хотя бы рукой твоего колена в его присутствии, — это разорвать мне глотку. Он невзлюбил меня с самой первой встречи.

— Ты слишком драматизируешь, — она закатила глаза.

— Да ну? Могу заверить тебя, Гермиона, будь жив мой отец, он бы побоялся перейти дорогу твоему.

Уперев руки в бёдра, она стрельнула в него взглядом:

— Ты понимаешь, что сделал хуже, не поговорив сначала с ним? Мой отец — приверженец традиций.

— Знаю, но я бы предпочёл сообщить ему, что мы поженимся, когда ты будешь рядом и я смогу использовать тебя в качестве буфера, чем просить его разрешения с глазу на глаз и без свидетелей.

— Он бы не отказал. Честно, иногда ты такой ребёнок, — поддразнила она.

— Гермиона, я даже знаю, как бы прошёл этот разговор. «Доктор Грейнджер», — он сделал паузу, глянув на Гермиону. — Ты же знаешь, он не позволяет мне называть его «Эдвард». «Доктор Грейнджер, я бы очень хотел жениться на вашей дочери». И он тут же вытаскивает свой кортик, припасённый со времён службы в Королевском флоте (о которой он, кстати, очень любит мне напоминать), отрезает мне причиндалы и говорит, что скорее использует мои кишки как подтяжки, чем даст благословение жениться на его маленькой милой дочурке.

Лицо Гермионы сохраняло невозмутимое выражение на протяжении всей речи Драко. Затем медленно её губы растянулись в улыбке, и она согнулась на кровати в приступе смеха, вытирая выступившие в уголках глаз слёзы.

— Дорогая. Не стоит так беспокоиться за меня, — сыронизировал Драко, пока его невеста продолжала над ним потешаться.

— Нет, это просто… — выдавила Гермиона сквозь смех. — Сама мысль о том, что большой и страшный бывший Пожиратель смерти боится маггловского дантиста, это просто… — схватившись за бок, она затряслась в новом приступе смеха.

— Рад, что так развеселил тебя, — закатил глаза Драко. — Это заставляет меня ещё больше увериться в идее использовать тебя всю жизнь в качестве живого щита всякий раз, когда я в одной комнате с твоим отцом.

— Ладно, ладно, — ей наконец удалось справиться со своим смехом. — Как только вернёмся в Англию, я им позвоню, поужинаем с ними в следующие выходные. Расскажем вместе. Как тебе такая идея?

— Превосходно.

— Ты написал Скорпиусу?

— Прошлым вечером перед ужином. Я подумал, что раз уж два месяца не рассказывал ему о том, что мы встречаемся, будет честным рассказать о нашей помолвке через два часа.

Её ответная улыбка наполнила его гордостью.

Боже, то ли ещё может она сделать с Малфоем.

— Хорошо. Теперь, когда мы всё уладили, не будешь ли ты так добр встать с кровати, чтобы мы могли насладиться отпуском? Это просто замечательное место для пеших походов, и я хотела бы…

— Гермиона, любимая, — прервал он её с гортанным рычанием. — Я не занимаюсь физическими упражнениями даже в повседневной жизни, зачем мне делать это в отпуске?

— Да у тебя пресс как у семнадцатилетнего, — закатила глаза Гермиона. — Как такое возможно, если ты не тренируешься?

— Хорошая наследственность, — пожал он плечами.

— У меня, видимо, отсутствуют такие гены, поэтому придётся тренироваться, если, конечно, тебе нравится, когда моя задница в форме.

— Нравится, — глупо улыбнулся Драко, — очень нравится.

— Отлично. Тогда ты идёшь со мной, — Гермиона взмахнула палочкой, чтобы ускорить процесс, и одеяло в тот же миг исчезло.

Драко, дразня, показал ей язык:

— И мне терпеть это следующие пятьдесят-семьдесят лет?

— Скорее всего, — ответила она, метко швырнув штаны в его голову.

Он усмехнулся.

«Жду не дождусь, когда женюсь на этой маленькой командирше».

***

В понедельник на уроках Гермиона не переставая улыбалась: некоторые из студенток приставали к ней с просьбами показать обручальное кольцо, округляя глаза в восхищении. После сдвоенного урока у Слизерина и Гриффиндора она с удовольствием заметила, что к её столу пробираются Роза и Скорпиус.

— Поздравляем, профессор Грейнджер, — довольно улыбаясь, сказал Скорпиус, и Гермиона рассмеялась.

— Знаешь, Скорпиус, я собираюсь стать твоей мачехой. Ты можешь называть меня по имени.

— Но не в стенах школы. Люблю, чтобы всё было по правилам, — пожал он плечами.

Гермиона вздохнула. И зачем им ещё ребёнок, когда Скорпиус такой прекрасный парень?

— Ладно, меня-то не волнует вся эта ерунда, поэтому молю, тётя Гермиона, расскажи нам о предложении во всех подробностях! — Роза подпрыгивала на месте от нетерпения.

— Едва ли она может рассказать нам всё, — фыркнул Скорпиус.

И тут же получил тычок от Розы и возмущённое «Скорпиус!» от Гермионы. Он усмехнулся.

— Гляди-ка, да ты уже ведёшь себя как мачеха, — по-доброму подколол он.