Алмазы для Бульварного кольца

– Matumbos, foda-se![24] – Португалец наградил унитовцев очередным, явно не первым и далеко не последним нелестным определением, достал из кармана пачку «Português Suave», чиркнул спичкой и глубоко затянулся ароматным дымом, тут же заполнившим унылое и затхлое окружающее пространство. Легким кивком головы он поприветствовал внимательно глядевшие на него из темноты барака три пары встревоженных глаз и присел на свободную копну соломы рядом с Олегом:

– Педру Инáсиу де Фигейреду, наемник и убийца. «Солдат удачи», если вам так угодно.

– Олег Хайдаров, – решил он воздержаться от непривычного отчества, – переводчик экипажа АН-12 советской гражданской авиакомпании «Аэрофлот», – чуть дрогнув голосом, представился в ответ Олег, назвав заодно и имена внезапно примолкших Христо и Янека.

Взгляд у наемника был ровный и спокойный, словно застывший. Перекидывая из одного угла рта в другой зубочистку, с которой потом почти не расставался, он по очереди прицеливался глазами в собеседников, разглядывая каждую мелочь. В данную секунду он просверлил своими темными, как бездна, зрачками Олега, что заставило того отвести взгляд:

– Советский?! – не обратив особого внимания на геодезистов, искренне удивился португалец, задумчиво погладив темные густые усы. – Вы, пожалуй, первый «комми» зарубежного разлива, которого я вижу, и один из немногих радетелей за счастье всего прогрессивного человечества, кого мне не хотелось бы тут же придушить. – Наемник ехидно засмеялся и тут же зашелся в кашле заядлого курильщика. – Простите, никак не могу бросить: дыхалка ни к черту! – Он откашлялся, не переставая при этом внимательно смотреть в глаза собеседнику: – Я в молодости хорошо знал одного русского. Эмигранта. Как он говорил, «из бывших». – «Солдат удачи», наконец, успокоился и вытер увлажнившиеся от сильного кашля глаза носовым платком. – Вот скажите мне. Вы ведь еще совсем молодой человек: неужели и в этом возрасте вы уже хотите все отобрать и поделить? Общая еда, посуда, коровы, лошади, женщины, дети? Так ведь у вас задумано?.. А что тогда любовь, тоже общая? Или вы за свальный грех, за групповой секс? О, дружище, в таком случае, я с вами! Бегу, «задрав штаны», как писал какой-то ваш революционный поэт. Тогда запишите меня в коммунисты, и поскорее! – Педру снова рассмеялся, однако его издевательский юмор, как ни странно, чуть успокоил Олега:

– А вы начали служить еще во время колониальной войны? – все еще превозмогая некоторую скованность, поинтересовался Олег.

– Я – военнослужащий португальской колониальной армии с шестьдесят девятого года, причем доброволец. Не то, что большинство моих сверстников, бежавших в Испанию, во Францию, а кто, как это делали ваши сознательные собратья коммунисты, – в какую-нибудь Румынию, а оттуда к вам, в вашу Страну Советов.

– Я знаю двух португальских коммунистов, сестру и брата – во всяком случае, они так себя называют, – Олег попытался увести разговор в сторону более конструктивного диалога, – подпольщиков, бежавших от преследований сначала в Испанию, а потом – как раз в Румынию и оттуда уже в Москву. Они до сих пор работают радиодикторами на нашем Иновещании. Очень приятные люди, скажу я вам. А бежали они, будучи уже достаточно взрослыми, не от призыва на войну, конечно, а от тюрьмы. Но как, ведь они же не террористы! Зачем вам, вашему правительству, надо было запрещать компартию?

– Олег, вы, я уверен, в детстве любили книги о приключениях, про ковбоев и индейцев. Поэтому наверняка помните эту крылатую фразу: «Хороший индеец – мертвый индеец». В моем случае она верна на сто процентов, но только применимо к коммунистам: поверьте, ну не может это племя жить без того, чтобы не угнетать и довольно часто уничтожать себе подобных. Заметьте: не внешних врагов, не пришельцев, а именно соплеменников!

– И много португальские коммунисты уничтожили себе подобных или, тем более, представителей вашего до сих пор ровно так же процветающего дворянского сословия? – Олег почувствовал, как в нем просыпается полемический задор. Даже глухой бы его сейчас услышал. – Прежде чем вы, начиная с прихода к власти военных, позагоняли их в тюрьмы и лишили права участия в политической деятельности?

– Да, Олег, в двадцать шестом году в Португалии была запрещена коммунистическая партия и всякая близкая к ней идеология. И, если бы мы не сделали этого тогда, поверьте, через очень короткое время, какой-то десяток лет, у нас бы наступил ваш кровавый тридцать седьмой! Вы, кстати, никогда не анализировали, насколько параллельными оказываются исторические пути большинства стран, взять хотя бы Европу? Фашизм или авторитаризм, как хотите: Италия – двадцать третий, Португалия – двадцать шестой, Германия – тридцать третий. И это не говоря о вашей стране, где авторитарный режим стал формироваться фактически с конца двадцатых, а окончательно укрепился в те же тридцатые, с массовыми арестами и казнями несогласных…

– Все это сильно преувеличено: в СССР арестовывали и казнили только врагов партии и социализма!