Алмазы для Бульварного кольца

– Только ли?! – Педру вновь перешел на ернический тон. – Тогда почему же ваш Хрущев затеял развенчание культа личности Сталина, и для чего в его докладе говорилось, что только в руководстве вашей правящей партии в те годы было уничтожено до семидесяти процентов человек? Ведь это все открытые данные, которые были доступны и у нас, на Западе?

– Педру, а вы, похоже, со всем этим знакомы не понаслышке? – чуть съязвил Олег.

– Признаюсь, некоторыми знаниями я все же обременен. Прежде чем попасть в колониальную армию, я успел получить университетское образование: мой покойный отец владел неплохим туристическим бизнесом и сдавал в аренду несколько отелей в районе лиссабонских курортных пригородов Кашкайш и Эшторил. А университет, как я уже теперь хорошо понимаю, в любой стране – это неизбежное увлечение левыми идеями. Я состоял в подпольной ячейке молодежного отделения португальской компартии. И если бы не ваше вторжение в Чехословакию в шестьдесят восьмом, если бы не ваши танки на улицах Праги, я бы сегодня был совсем в другом месте… – Он потянулся в карман за очередной сигаретой.

Олег вдруг вспомнил, как Саныч, доктор в его авиаотряде, в серьезном подпитии, рассказывал ему, как был тогда командирован в Прагу и как стрелял из «Макарова» в человека, бросившего в него булыжник, выковырянный из мостовой на Вацлавской площади: «Парень, тут или ты его, или он тебя. Третьего не дано. А вина, угрызения совести, осмысление – это все приходит потом. Когда по ночам кричишь и бродишь по дому как привидение…».

Наступила затяжная пауза, столь неожиданная для только что оживленного разговора. Янек и Христо воспользовались моментом, чтобы поменять застывшие в легком оцепенении позы.

– Война в колониях, а я до Анголы какое-то время прослужил и в Мозамбике, – дело, конечно, грязное, неблагодарное, но в какой-то степени и забавное, особенно, когда ты ничем не обременен, и тебе двадцать пять лет. – Взгляд португальца как будто даже несколько просветлел. – МПЛА, тогда еще не партия, а освободительное движение, поддерживалось из Конго. Кубинцы там крутились уже с середины шестидесятых, кстати, во главе с Че Геварой. – Услышав имя своего кумира, Олег моментально встрепенулся:

– Сам Че там был?!

– Да. Он руководил группой, которая обучала местные племена, жившие одновременно и на территории Конго, и на севере соседней Анголы, всяким премудростям ведения партизанской войны. И, надо сказать, неплохо обучал. В шестьдесят девятом наш отряд карателей как раз был брошен против них. Днем это была обычная деревня, хижины из соломы и всякого подручного дерьма, дети чумазые, жены варят какую-то еду. А как солнце зайдет, они, видите ли, уже «ночные жандармы». Взрывают блокпосты, минируют дороги, нападают на наши казармы. Ну мы им и давали жару, чтоб отбить желание партизанить. Шли цепью и пуляли короткими очередями во все, что движется и шевелится. Бросишь в их соломенную хибару пару гранат, отскочишь за угол и смотришь, как оттуда людишки вперемешку с кусами мяса вылетают. Весело!.. – Португалец неожиданно хлопнул себя ладонью по щеке и отлепил от нее увесистого, напившегося кровью комара. – Если бы не кубинцы и не ваше оружие, в семьдесят пятом Нето и его МПЛА ни за что бы не получили власть. Да, кроме этого, надо признать, что и наши военные «революционеры», скинувшие диктатуру, тоже к этому руку приложили.

– В намекаете на Движение вооруженных сил, на тех самых «апрельских капитанов»? Чем же вам не угодили эти бессребреники, эти романтики революции?