All Flesh is Grass

Я пересек задворки дома, где жил пресвитерианский священник,  — напротив, через улицу, в зарослях цветов и кустарника, стоял мой дом, а за ним заброшенные теплицы и старый сад, целое озеро лиловых цветов  — таких же, в какие ткнула палкой миссис Тайлер и сказала, что в этом году они цветут пышней, чем всегда.

С улицы я услыхал протяжный скрип: опять ко мне в сад забрались мальчишки и раскачиваются на старых качелях подле веранды!

I hurried up the street, a little wrathful at the squeaking. I had told those kids, time and time again, to leave that swing alone. It was old and rickety and one of these days one of the uprights or something else would break, and one of the kids might be badly hurt. I could have taken it down, of course, but I was reluctant to, for it was Mother's swing. She had spent many hours out in the yard, swinging gently and sedately, looking at the flowers.

Вспылив, я ускорил шаг. Сколько раз я им говорил, чтоб не смели подходить к этим качелям! Столбы ветхие, ненадежные, того и гляди рухнут либо переломится поперечина и кто-нибудь из малышей разобьется. Можно бы, конечно, и сломать качели, но рука не поднимается: ведь это память о маме. Немало тихих часов провела она здесь, во дворе, слегка раскачиваясь взад и вперед и глядя на цветы.

The yard was closed in by the old-time lilac hedge and I couldn't see the swing until I reached the gate.

I hurried for the gate and jerked it open savagely and took two quick steps through it, then stopped in my tracks.

There were no kids in the swing. There was a man, and except for a battered hat of straw set squarely atop his head, he was as naked as a jaybird.

Двор огораживали старые, густо разросшиеся кусты сирени, и мне не видно было качелей, пока я не дошел до калитки.

Я со злостью распахнул калитку, с разгона шагнул еще раз-другой и стал как вкопанный.

Никаких мальчишек тут не было. На качелях сидел взрослый дядя, и, если не считать нахлобученной на голову драной соломенной шляпы, он был совершенно голый.

He saw me and grinned a foolish grin. “Hi, there,” he said, with jaunty happiness. And even as he said it, he began a counting of his fingers, drooling as he counted.

And at the sight of him, at the sound of that remembered but long forgotten voice, my mind went thudding back to the afternoon before.

Завидев меня, он расплылся до ушей.

— Эй!  — радостно окликнул он и тотчас, распустив слюни, начал пересчитывать собственные пальцы.

При виде этой дурацкой ухмылки, при звуке давно забытого, но такого памятного голоса я оторопел  — и мысль моя шарахнулась к тому, что произошло накануне.

2

Ed Adler had come that afternoon to take out the phone and he had been embarrassed. “I'm sorry, Brad,” he said. “I don't want to do this, but I guess I have to. I have an order from Tom Preston.”

Накануне ко мне пришел Эд Адлер, очень смущенный: ему велено было выключить у меня телефон.

— Ты уж извини, Брэд,  — сказал он.  — И рад бы не выключать, да ничего не поделаешь. Распоряжение Тома Престона.

Ed was a friend of mine. We had been good pals in high school and good friends ever since. Tom Preston had been in school with us, of course, but he'd been no friend of mine or of anybody else's. He'd been a snotty kid and he had grown up into a snotty man.

Мы с Эдом друзья. Еще в школе подружились и дружим до сих пор. Том Престон, конечно, тоже учился в нашей школе, но с ним-то никто не дружил. Мерзкий был мальчишка, и вырос из него мерзкий тип.

That was the way it went, I thought. The heels always were the ones who seemed to get ahead. Tom Preston was the manager of the telephone office and Ed Adler worked for him as a phone installer and a troubleshooter, and I was a realtor and insurance agent who was going out of business. Not because I wanted to, but because I had to, because I was delinquent in my office phone bill and way behind in rent.

Вот так оно и идет, подумал я. Видно, подлецы всегда преуспевают. Том Престон  — управляющий телефонной станцией, а Эд Адлер служит у него монтером  — устанавливает аппараты, исправляет повреждения в сети; а вот я был страховым агентом и агентом по продаже недвижимости, а теперь бросаю это дело. Не по доброй воле, но потому, что нет у меня другого выхода: и за телефон в конторе я задолжал, и за помещение арендная плата давно просрочена.

Tom Preston was successful and I was a business failure and Ed Adler was earning a living for his family, but not getting anywhere. And the rest of them, I wondered. The rest of the high school gang—how were they getting on? And I couldn't answer, for I didn't know. They all had drifted off. There wasn't much in a little town like Millville to keep a man around. I probably wouldn't have stayed myself if it hadn't been for Mother. I'd come home from school after Dad had died and had helped out with the greenhouse until Mother bad joined Dad. And by that time I had been so long in Millville that it was hard to leave.