Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

Я уверен, вы скажете, что потратить полмешка золота за полмесяца невозможно? Можно, и еще как! А при желании и целый мешок. Был бы дурак, а товар по сходной цене всегда найдется. Вы слышали, есть лавки, в которых богатым бездельникам втюхивают грошовые товары по цене целых двух лавок со всем их барахлом? Не слыхали? Есть такие, клянусь Аллахом: и лавки, и дураки, которые в них покупают. Что, скажете таких идиотов не может быть? А видели ли вы, некоторые бабы в драных шальварах ходить начали? Думаете, нищие? Ан нет! На днях мне на глаза дочка купца Вахида попалась в драных штанах. Скажете, тоже нищие? Это, говорят, последний писк моды — рванье носить. Так штаны-то на этой девчонке откуда, как вы думаете? Мы все здесь взрослые люди, и потому я вам скажу напрямую: от моей Зейнаб те штаны, вот провалиться мне на этом самом месте! Моя жена, чтоб у нее в бане шальвары не подменили, всегда на них свое имя вышивает по нижней оторочке, а тут гляжу: и штаны драные вроде как ее, и даже имя на положенном месте красуется! И ведь на помойку штаны-то выбросила, а оно вон как… Рассказал я Зейнаб про шальвары — вот как вы, прямо, мне не поверила, побежала смотреть. Точно, ее шальвары! Решила допытаться у Мадины — дочки купцовской, — откуда она их взяла, а та гордо ей и заявляет: в той-то и той-то лавке за пять золотых купила. А вы говорите!..

Так о чем это я? Ах да!

Касым тоже был далеко не дурак — деньги-то он лихо считать умел, и приход с расходом быстро связывал. На полкошеля золотых так не развернешься.

Али-баба уже не раз замечал, как брат подозрительно косится на него и на мать. Еще бы! Новые платья каждый день, новый казан, новое стойло ослу, в кормушке у животного не переводятся отборные овес и ячмень (хотя Али-баба и считал это слишком большим и совершенно бесполезным расточительством), новая калитка, новые двери и окна, беседка на крыше, выложенная плиткой дорожка к дому, и тут уж поневоле задумаешься, на что все это куплено. К тому же Али-бабу уже две недели никто не видел с топором на плече, спешащим в горы, а это не могло не вызвать обоснованные подозрения.

Смотрел Касым на все это, смотрел, сложил два и два и направился к брату, кипя праведным гневом. Согласитесь, кому понравится, что его держат за круглого дурня.

— Эй, Али-баба? Где ты, гнусный плут? — красный и потный от возмущения Касым как всегда без спросу ввалился на половину дома, где жили Али-баба с матерью. — А, вот ты где прячешься?

Али-баба только и успел, что прикрыть мешок курпачой.

— Э, Касым, разве тебя не учили, что вламываться в чужое жилище неприлично? — Али-баба пытался скрыть свой испуг, но получалось с трудом. Голос его дрожал, а пальцы нервно теребили подол старой заношенной рубахи.

— Это мой дом, мошенник!

— Я мошенник? Ты, брат, похоже, сегодня не в себе. Или жена, страдающая бездельем и бременем, достала своим вечным нытьем, и ты решил сорваться на мне?

— Оставь в покое мою несравненную и дорогую Айгуль! — пропыхтел Касым, то сжимая кулаки, то вновь разжимая их.

— Ну конечно, сравнить такой драгоценный алмаз просто не с чем, — вновь поддел брата Али-баба, но Касым не прореагировал на колкость.

— Оставим Айгуль в покое, и лучше поговорим о наших баранах.

— Вот теперь я точно уверен, что тебе солнцем напекло голову. О каких баранах ты толкуешь, брат?

— О таких!

— Каких?

— О тех, что ты прячешь под курпачой.

— Э-э, знаешь, — Али-баба быстро одернул курпачу, из-под которой выглядывал похудевший бок мешка, за уголок и уселся на нее, — ты ошибаешься. Там нет никаких баранов.

— Зато, я уверен, там есть кое-что получше них, — радостно потер потные ладони Касым, растянув полные губы в довольной улыбке.

— Да ты не в себе, брат.

— А вот это мы сейчас и проверим! — он начал наступать на Али-бабу.

— Нет, не дам! — Али-баба навалился грудью на курпачу, закрывая собой драгоценный мешок. — Это мое, мое и матери!

— Показывай, что там у тебя! Ну?

— Не покажу!

— О, несчастный грешник! Неужели ты думал утаить от меня целое сокровище? — осуждающе покачал головой Касым.

— Я не грешник, я несчастный дурак, — всхлипнул Али-баба. — Дурак и простофиля.

— Я в этом никогда не сомневался, — усмехнулся Касым. — Ну? Я долго еще буду ждать?

— На, смотри! — сдался наконец Али-баба. — Смотри, чтоб твои бесстыжие глаза лопнули, а загребущие руки отсохли.

Он вскочил на ноги и рывком сдернул курпачу с мешка. Глаза у Касыма полезли на лоб.

— Это то, что я думаю? — облизнув пересохшие губы, уточнил он.

— Если ты имеешь в виду золото, то — да!

— Ах ты, мошенник! — выдохнул, набрав полную грудь воздуха Касым. — Плут, негодяй, проходимец! И ты хотел утаить от меня целый мешок золота. Признавайся, несчастный вор, где ты взял такую прорву золота или, клянусь Аллахом, я сейчас призову сюда стражу!

— Зови! — выпятил грудь Али-баба. — Но тогда тебе ни шиша не достанется, так и знай!

— В таком случае мы должны разделить его по-братски, — потер руки Касым, в чьих глазах тлели искры жадности.

— Свою долю ты уже получил сполна.

— Э-э, те жалкие несколько монет, которые ты обманом всучил мне?

— С тебя хватит и этого!