Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

— Никаких «но», любезнейший! — махнул рукой Махсум, словно бросил перчатку в лицо Мансуру.

Тот от неожиданности отступил на шаг, зацепился ногой за разорванную подушку и брякнулся на толстый зад. Махсум грозно навис над ним.

— Я не потерплю подобного обращения с моими людьми! — продолжал он наседать на ошеломленного, сраженного, можно сказать, наповал неожиданным натиском Мансура. — Моим людям нанесены тяжкие увечья. Вот, взгляните на него сами!

Махсум резко выкинул руку в сторону Ахмеда, и тот сделал два шага вперед, демонстрируя «боевые раны» — правую щеку разбойника покрывал огромный красно-фиолетовый синяк, подбитый глаз был красен, словно у рассвирепевшего быка, а разбитый и заткнутый пучком ваты нос распух, напоминая картофелину. Ничего не понимающий Мансур переводил недоуменный взгляд с молодого человека на его телохранителя и обратно.

— Видите? — продолжал Махсум, не давая опомниться Главному сборщику налогов. — И это один из храбрейших моих людей! Их избили, раздели, обобрали до нитки, увели их коней, и кто-то за это должен ответить! — Махсум, изобразив на лице зверскую мину, потянул из ножен саблю.

— Вай мэ, но при чем здесь я? — Мансур на всякий случай отодвинулся подальше от молодого предводителя шайки разбойников. — Вы должны были…

— Нет, это вы должны были предупредить нас, что идет целый караван наркоманов!

— Кого? — удивленно переспросил Мансур.

— Наркоманов! — повторил Махсум, резко, с лязганьем вернув наполовину вытянутую саблю обратно в ножны, отчего Мансур испуганно подпрыгнул. — Обкуренных идиотов, которым барханы по колено!

— По колено?

— Нечего цепляться к словам! По колено, по пояс — какая разница! Главное, мои люди надолго выведены из строя, и, повторюсь, кто-то за это должен ответить!

— Э-э, — завозился на подушках облепленный с ног до головы перьями Мансур, — но мне доложили, что это именно вы были пьяны!

— Ложь! — презрительно скривился Масхум. — Наглая и неприкрытая. Докажите!

— Да от вас и сейчас еще разит, как… как… — Мансур начал приходить в себя и решил перехватить инициативу в этом, мягко говоря, странном разговоре.

— Да, пьяны! — вскинулся Махсум. — А что нам еще оставалось, когда моих людей преследуют невыносимые боли, а вино, как известно, их заглушает!

— А-а-а! — заученно взвыл Ахмед, вцепившись в щеку и нос и принявшись раскачиваться из стороны в сторону.

— Вот, видите? — выпучил глаза Махсум. — Видите, что с ним сотворили эти негодяи?!

— Ну ладно, ладно, — примирительно выставил перед собой ладони Мансур. — Произошло недоразумение и…

— Недоразумение?! — взревел Махсум, грозно сводя брови на переносице. — Вы это называете недоразумением, почтеннейший?

— Ну, хорошо! Ошибка, произошла ошибка!

— Ваша ошибка.

— Моя, — поразмыслив, согласился с ним Мансур. Ему уже порядком надоело пререкаться с этим нахальным молокососом.

— Отлично! В таком случае я требую компенсации за нанесенные моральные и физические страдания моих людей.

— Что-о?! — глаза Главного сборщика налогов от подобной наглости полезли на лоб. — Да как ты смеешь, безродный щенок, что-то у меня требовать?!

— В таком случае следующий караван вы будете грабить сами! Мы отказываемся сотрудничать с вами. Пошли, Ахмед, — Махсум развернулся на месте и, чеканя шаг, направился к дверям.

Ахмед, мгновенно прекратив горланить, сдержанно поклонился хозяину дома и засеменил за своим предводителем, прихрамывая то на правую, то на левую ногу.

— Стойте! — окликнул их Мансур, когда Махсум уже коснулся двери рукой.

Махсум, словно пребывая в сомнении, опустил руку и медленно обернулся.

— Слушаю вас, почтеннейший, — важно произнес Махсум, вновь вскидывая подбородок.

— Мне кажется, мы оба немножко погорячились, — осторожно заметил Мансур.

— Возможно, — сдержанно отозвался молодой человек. — И что вы имеете нам предложить?

— Что вы желаете получить в качестве… м-м-м… компенсации — не помню, чего ты там такого наговорил?

— Мы тут посоветовались с товарищами, — Махсум бросил взгляд на притихшего Ахмеда. Тот согласно кивнул, — и решили, что тридцать девять новых коней и ковер, на котором вы изволите сидеть, вполне компенсируют страдания моих людей.

— Ковер? На кой вам сдался мой ковер? — Мансур оторопело уставился на молодого человека, на всякий случай вцепившись пальцами в свой прекрасный персидский ковер ручной работы, стоивший ему кучи золота.

— Хорошо! Обойдемся без вашего ковра, — поразмыслив, согласился Махсум, а Ахмед вновь кивнул и показал своему предводителю выставленных вверх большой палец правой руки.

Мансур не понял этого жеста, решив, что это один из тайных знаков разбойников, и от греха подальше решил не продолжать спор. Тем более, очень дорогой любимый ковер оставался при нем.

— Уф-ф! — расслабился он немного. — Так и сделаем! Я сейчас напишу расписку на получение табуна из тридцати коней…

— Тридцати девяти, — поправил его Махсум. — У вас что-то с памятью, почтенный Мансур-ако.

— Помилуйте, как я объясню все это эмиру?! — возмущенно взмахнул руками Главный сборщик налогов. — Это же не корзина яблок и не выводок проклятых мышей, пожирающих зерно мешками!