Алфи и зимние чудеса

Тигрица держалась из последних сил, но мы виделись с ней все реже. Она почти не выходила из дома, а ее семья стала все чаще закрывать кошачью дверцу, поэтому нам с Джорджем лишь изредка удавалось повидаться с ней. Если кошачья дверца была заперта, Тигрица пыталась добраться до окна, чтобы увидеть нас, – это стало нашим новым способом общения, хотя и весьма условного. Бедному Джорджу приходилось разговаривать через стекло и со своей подругой, и с мамой, и я видел, как это его огорчает. Да и не только его. Я до сих пор так ничего и не придумал. У меня не было ни планов, ни идей, как все исправить. Я стал котом без плана, но с разбитым сердцем.

– Клэр, как, черт возьми, мы притащим домой дерево такого размера? – возмутился Джонатан. Клэр договорилась с местным лесником и только что объявила, что заказала почти двухметровую елку.

– Томаш сказал, что съездит с тобой на своем фургоне. – Клэр ясно дала понять, что разговор окончен. Она строила большие планы на Рождество. Говорила о каком-то «хюгге».

– Что еще за хрень? – На лице Джонатана отразилось отчаяние.

– Это датская традиция – удовольствие от простых и уютных вещей. И я хочу создать в нашем доме такую атмосферу.

Джонатан лишь покачал головой.

– Я купила много свечей, у нас будет семейное Рождество по всем правилам, – заявила Клэр.

– Будем надеяться, что мы не спалим дом, – заключил Джонатан.

Я оставил их – Клэр с ее планами по созданию рождественского уюта и Джонатана, скептически качающего головой, – и пошел искать Джорджа.

Джордж реагировал так, как и следовало ожидать от ребенка; он был зол, напуган и чувствовал себя брошенным. Родители призваны оберегать своих детей, но мы с Тигрицей, похоже, подвели его. Я помнил, каково пришлось мне, еще котенку, когда умерла моя сестра, кошка Агнес. Я чувствовал себя потерянным и ничего не понимал. Наша хозяйка совсем обезумела от горя, и я замкнулся в себе. Мне не к кому было обратиться, а спустя год, когда умерла и Маргарет, я остался совсем один. Джордж не был одинок, но это, похоже, нисколько не облегчало его страданий. Наверное, сейчас ничто не заставило бы его взбодриться. И тревога за него все сильнее щемила сердце, и так надорванное из-за Тигрицы. Я боялся, что оно попросту не выдержит. Но мне пришлось взять себя в лапы. Ради Тигрицы и ради Джорджа.

Я бежал по дороге в поисках Джорджа. Он всегда возвращался домой к чаю, но из-за всей этой суматохи я только сейчас сообразил, что довольно давно не видел его. Джордж слонялся возле дома Тигрицы.

– Ах, вот ты где!

– И что? – Джордж сердито посмотрел на меня.

– Ну, просто не видел тебя целую вечность, и время вечернего чая уже подошло.

– Какая разница, – буркнул он, как любой подросток.

Джордж поднял на меня свои большие красивые глаза, но я не мог прочитать его мысли.

– Я насчет мамы-Тигрицы… – сказал я.

– Не хочу об этом говорить. – Он сел на землю и начал сердито махать хвостом.

– Ладно, тогда просто послушай. То, что происходит – полный отстой. – Я намеренно использовал подростковый жаргон в надежде достучаться до него. – Для нее, для меня и для тебя. Самое трудное в жизни – это прощаться с близкими. Я знаю, потому что сам проходил через это. Но – и здесь мне нужно, чтобы ты слушал внимательно, – если ты не попрощаешься с мамой-Тигрицей, пока еще есть возможность, потом ты горько пожалеешь об этом, а я не могу позволить, чтобы ты страдал еще больше. Поверь, я очень люблю тебя и обещаю, что буду рядом еще долгие годы. Но сейчас нужно, чтобы ты поговорил со мной об этом.

– Но я не хочу, – тихо произнес он, и его голосе звучал грустно. Обернув себя хвостом, он как будто пытался защититься.

– Я знаю, сынок, и если бы мог что-то изменить, то непременно сделал бы это, но я не могу. Тебе нужно попрощаться с ней и сделать это сейчас. Пожалуйста, не оставляй все на потом, когда станет слишком поздно. Не жалей себя и не злись на нас, потому что никто не виноват в случившемся.

Джордж молчал. Похоже, он обдумывал мои слова, но я был настроен решительно. Вплоть до того, чтобы притащить его к Тигрице за шкирку. Хотя я понятия не имел, как это сделать, поскольку весил он уже немало. Я скрестил лапы на удачу, надеясь, что прибегать к силовому варианту не придется.

– Я должен пойти к ней прямо сейчас? – спросил он и подняла на меня испуганные глаза.

– Я пойду с тобой. – И мы тронулись в путь.

Мы пошли в обход. Вокруг стояла пугающая тишина, которую лишь изредка нарушали птичьи крики или еле слышный шум автомобильного мотора. Улица как будто вымерла. Я чувствовал неуверенность и слегка дрожал. Мы подошли к заднему крыльцу дома Тигрицы и переглянулись. Я наклонил голову и проверил кошачью дверцу. К счастью, она оказалась незапертой, и у меня вырвался вздох облегчения. Я дал знак Джорджу идти первым, а сам последовал за ним. Затаив дыхание, я приготовился к худшему.